В конце концов, Нуфлин Мони Мах придумал прекрасный выход из положения, простой и изящный. Он выбрал нескольких могущественных колдунов из тех, что прониклись к нему наиболее глубокой симпатией, и предложил им стать номинальными основателями Ордена Семилистника. Сам же он намеревался поначалу носить официальное звание их общего первого ученика — при условии, что вскоре, скажем, сотню лет спустя, господа основатели уйдут в почетную отставку, сохранив за собой все мыслимые и немыслимые привилегии, и настоящий Великий Магистр официально займет свое место.
Это была очень хорошая идея. Она сулила будущим основателям максимум почестей без всяких хлопот; ну и для молодого Нуфлина официальное звание любимого ученика семерых Великих Магистров было весьма лестным: прежде еще никому из молодых колдунов не удавалось найти себе столько учителей сразу, даже легендарного Короля Мёнина в юности обучали всего трое стариков, причем считалось, что ему несказанно повезло. То есть в глазах общественного мнения молодой Нуфлин Мони Мах поднялся куда выше, чем если бы просто основал новый Орден.
Таким образом, дело уладилось ко всеобщему удовольствию. Мой отец стал одним из Семи Великих Основателей Ордена Семилистника и до сих пор фигурирует в этом качестве во всех учебниках истории. Чем он там на самом деле занимался, я понятия не имею.
Я не раз слышал, что долгое сотрудничество с Нуфлином Мони Махом не пошло на пользу никому из его официальных «учителей». Тут, конечно, надо учитывать, что в последние столетия сложилась традиция плохо отзываться о Нуфлине и предполагать на его счет все самое наихудшее, на что только способно воображение; по сей день всякий порядочный человек полагает своим нравственным долгом хотя бы дважды в год неодобрительно высказаться о покойном Великом Магистре Ордена Семилистника и ждет того же от своих родных и друзей. С другой стороны, откровенной клеветы в болтовне наших горожан много меньше, чем может показаться. В частности, не секрет, что в последние годы своего владычества Нуфлин Мони Мах тайком подпитывался жизненной силой своих Магистров, тогда как священная обязанность главы магического Ордена — делиться с подчиненными собственным могуществом. Затем, собственно, и создавалась жесткая иерархия в Орденах, а вовсе не для того, чтобы тешить самолюбие старших. Другое дело, что утверждение, будто Нуфлин всегда действовал подобным образом, представляется мне весьма сомнительным. На таких условиях никто не согласился бы иметь с ним дело в ту пору, когда магических орденов в столице было больше, чем сапожных мастерских, а для поступления практически в любой из них не требовалось ничего, кроме доброй воли и минимальной восприимчивости к магии. Впрочем, вот прямо сейчас я вдруг сообразил, что на правах официального ученика Семи Великих Основателей Нуфлин, пожалуй, действительно мог заграбастать изрядную часть их могущества, не преступая рамки дозволенного, а, напротив, подчиняясь традиции. Это многое объясняет, о да.
Но не буду отвлекаться. О прошлом отца я знаю немногим больше, чем рядовой студент Университета: лет сто он был одним из Семи Основателей и Великих Магистров Ордена Семилистника, потом, согласно первоначальной договоренности, ушел в почетную отставку, после чего какое-то время продолжал жить в орденской резиденции, где пользовался бесчисленными благами и привилегиями, соответствующими его особому положению. Но в один прекрасный день Хумха объявил, что ему все надоело, занятия магией бессмысленны и опасны для здоровья, мудрому человеку приличествует брать пример с обычных горожан и вести простую жизнь, после чего покинул Орден, дабы вести эту самую «простую жизнь» — как он ее себе представлял.
Для начала надо было обзавестись домом. То есть у него уже был старинный особняк на Левобережье, доставшийся по наследству от родителей, но отец полагал, что нормальный, простой человек не должен прятаться от мира за высокими стенами фамильной резиденции. Поэтому Хумха избавился от особняка и приобрел дом в Старом Городе, неподалеку от Пустой площади, которая сейчас называется в честь побед покойного Короля; впрочем, пожив там несколько дней, он решил не мелочиться и выкупил весь квартал — чтобы ему не мешали соседи. Вскоре он понял, что прохожие ему тоже мешают, и недолго думая защитил свои владения заклинаниями столь великой мощи, что птицы падали замертво, пролетая над его домом, а жители ближайших улиц перебрались жить кто к родне, кто в гостиницу, чтобы избавиться от головной боли, страшных снов и прочих досадных неприятностей. Справедливости ради следует заметить, что, когда к отцу наконец явилась делегация окрестных жителей и Королевских чиновников с жалобами на неудобства, он очень удивился, что его скромные заклинания возымели столь мощный эффект. Сперва не хотел им верить, кричал: «Я — простой горожанин, мне не по силам чудеса, о которых вы рассказываете!» Но в конце концов, конечно, усовестился и снял заклятие. Однако горожане этот проклятый квартал еще лет триста стороной обходили, на всякий случай. Мало ли что.
Уладив, таким образом, вопрос с недвижимостью, отец приступил к следующему пункту своего плана — принялся искать жену. Завести семью — это, казалось ему, очень важно. Нормальная, обычная женщина, без задатков ведьмы, смирные, послушные дети, желательно, чтобы звезд с неба не хватали, а достигали жизненного успеха старанием и трудолюбием, — такую идиллическую картинку он себе нарисовал. Хумха к тому времени совсем свихнулся, если вы еще не поняли. Ну, сам-то он, конечно, полагал, что наконец-то узрел истину и исцелился от былых заблуждений. Все безумцы в этом уверены, или почти все.
Так вот, с женитьбой отец, скажем прямо, сел в лужу. Моя мама была в ту пору совсем юной и, как положено девицам в этом возрасте, чрезвычайно легкомысленной особой. Замужество казалось ей интересной игрой, которую всегда можно будет бросить, если надоест. В конце концов, она так и поступила: незадолго до моего двадцатого дня рождения [7] сбежала от Хумхи с молодым гвардейским генералом; говорят, отец заметил ее отсутствие не то на третий, не то на четвертый день и даже обрадовался, решив, что теперь он с полным правом может считать себя простым человеком: от могущественных колдунов небось жены с военными не убегают. Хвала Магистрам, мамина жизнь устроилась как нельзя лучше; когда я повзрослел, мы с ее новым супругом стали большими друзьями, прекрасный был человек и погиб как герой в самом начале Смутных Времен. Впрочем, не о нем речь. И вообще забегать вперед не годится.
Женившись, отец с рвением взялся за домашнее хозяйство. Это, казалось ему, единственная область, ради которой простому человеку следует изучать магию. А потом, соответственно, применять. Мать рассказывала мне — уже потом, когда я вырос и стал гостить в ее новом доме, — что жизнь рядом с Хумхой была полна сюрпризов. Приготовленные им изысканные блюда имели обыкновение затевать бурную ссору прямо на обеденном столе, выясняя, кто достоин быть съеденным в первую очередь, а иногда, напротив, с громкими воплями удирали от едоков, умоляя о пощаде; предметы туалета слонялись по дому, канюча: «Меня уже полгода никто не надевал!» — причем некоторые чувствительные скабы из тарунского расписного шелка время от времени убегали к реке топиться; кровать могла среди ночи разбудить спящего, объявив, что ей хочется побыть в одиночестве, а двери открывались только после долгих уговоров, причем попадались такие строптивые, что в охраняемые ими комнаты годами никто не заходил. Отец при этом искренне полагал, что именно так и должны протекать будни простого горожанина: бесконечные хлопоты по дому и никаких особых чудес. Он был чрезвычайно доволен собой.