И, подумав, добавил:
— Но последнее утверждение лично я пока не проверял. А принимать что-либо на веру не в моих привычках.
— Так Аста из восьмой квартиры проверяла, — неожиданно вмешалась стриженая женщина. — Когда свекровь ее совсем допекла. Пошла и написала белым по белому: «Милда». И та…
Ахнул:
— Неужели умерла?
— Да нет, почему сразу умерла. Просто вышла замуж за деревенского. И переехала к нему. Теперь только на праздники в городе появляется, а это вполне можно пережить. У этой стены из шестого вообще хороший характер. Не то что у Серого Инвалида, который одно время подкарауливал прохожих у третьего номера.
— У третьего? Ну надо же, именно там я и живу. А что за инвалид? Почему серый?
— Да потому, что в любое время года носил серую шляпу и такое же пальто, длинное и бесформенное, как чехол… Ой, только не надо это записывать, его уже давным-давно тут нет, а значит, нет и дурной приметы. На самом деле старый негодник даже инвалидом не был, коляска то ли осталась от его покойной жены, то ли еще откуда-то взял. Так он что творил — каждое утро эту чертову коляску со второго этажа стаскивал, ставил у ворот, садился и пугал детей. Говорил им: «Твоя мама скоро умрет!» — или еще что-нибудь в таком роде. И не то смеялся, не то просто кашлял. Но дети очень путались, факт. Ничья мама, конечно, так и не умерла, по крайней мере не так скоро, как он обещал. Но в любом случае встретить Серого Инвалида было очень плохой приметой, увидел — и весь день насмарку. Если, конечно, не подпрыгнуть три раза как можно выше, хлопая при этом в ладоши. Дети-то справлялись запросто, но некоторым старикам было затруднительно, а большинство соседей просто стеснялись прилюдно скакать… Но, к счастью, кто-то пробрался в шестой двор и нарисовал этого негодяя на белой стене. Ну и тот, конечно, сразу же продал квартиру и переехал в Пашилайчай, [33] где теперь и…
— Да не кто-то, — перебил ее старик в ковбойской шляпе, — а Йонас и Вера. Они тогда еще в школе учились, но рисовали уже неплохо, и все у них прекрасно получилось. Постарались, молодцы.
— Правда? Я не знала. Надо будет их отблагодарить при случае, — обрадовалась стриженая женщина. И заключила: — В общем, Серого Инвалида на Скапо больше нет. С его отъездом на нашей улице не осталось никаких дурных примет и угрожающих знаков.
— Погоди, — задумчиво сказала та, что в льняном костюме. — А Человек С Голубым Фонариком? Он же до сих пор иногда здесь ходит.
— А чем он тебе не угодил? Пользы от него всяко больше, чем вреда. Которого, строго говоря, почти и нет.
— Согласна. Но все равно фигура неоднозначная.
Взмолился:
— Да расскажите же! Что за человек? Что за голубой фонарик?
— Вполне обычный фонарик, просто свет у него не желтый, а такой, знаете, холодный голубой. Было время, когда это казалось удивительным, но сейчас подобный фонарик можно купить почти в любом магазине. Дело, впрочем, не в нем, фонарик — просто вспомогательный инструмент. А вот что за человек с ним ходит — это большой вопрос. Ясно, что не обычный сборщик мусора.
И умолкла, как будто уже все было сказано.
— Факты таковы, — принялась объяснять стриженая. — Время от времени по ночам на улице Скапо появляется некий человек. Одет он может быть как угодно, но лицо его всегда скрыто шляпой или кепкой с козырьком. Он ходит по дворам, причем каким-то образом проникает и в закрытые. Рыщет, шарит по всем углам, но особенно внимательно ищет у подъездов и входных дверей квартир, подолгу там топчется, светит себе фонариком. Собственно, только по пятну голубого света его и можно обнаружить, сам-то он неприметен и легок, как тень, и шума от его действий никогда не бывает. Всегда уходит с добычей, и при этом — с пустыми руками. Потому что его добычу нельзя увидеть. Человек С Голубым Фонариком забирает себе то, что люди никогда не несут в дом. Понимаете, о чем я?
Печально помотал головой.
— Вообще не представляю, что это может быть. В старые времена вроде бы оставляли у входа галоши. Но сейчас так не принято, да и галош никто не носит.
— Да какие галоши. У входа в дом обычно оставляют тайны, — усмехнулся старик в ковбойской шляпе. — Впрочем, тайны — это громко сказано. Скорее мелкие секреты. То, о чем не хотят рассказывать домашним. Причины могут быть самые разные. Кто-то скрывает неприятности, чтобы не огорчать близких, кто-то, напротив, успехи, потому что хочет наслаждаться их плодами в одиночку. Дети часто скрывают плохие отметки, подростки — выкуренные сигареты, взрослые — любовников, а некоторые старики — диагнозы. И так далее. Ясно, что я привожу лишь самые банальные примеры. Жизнь обычно сложней и запутанней любого предположения. Но в целом вам теперь хотя бы понятно, о чем речь.
Сказал:
— О чем речь, понятно. Но, слушайте, как он это делает? И что именно забирает? Неприятности? Сигарету? И тем более любовницу? Которая все-таки живой человек, обладающий свободной волей. Как ее можно забрать? И куда?
— Как делает — на этот вопрос нет ответа. Зато доподлинно известно, что, если у ваших дверей покрутился Человек С Голубым Фонариком, секреты, которые вы скрывали от домашних — как бы это выразиться? — перестанут быть актуальными для вас. Неприятности сами собой рассеются, страшный диагноз не подтвердится, заначенные деньги пропадут из тайника и даже с банковского счета, любовница захочет прекратить отношения, двойка исчезнет из школьного журнала или будет благополучно исправлена, а сигарета просто забудется, и если хранивший ее в секрете подросток когда-нибудь снова попробует закурить, будет уверен, что делает это впервые.
— Ничего себе. Получается, скрывать от домашних проблемы полезно? А всякие хорошие и приятные вещи — наоборот?
— Ну да. Но только при условии, что под вашу дверь придет Человек С Голубым Фонариком. А в таком деле гарантий быть не может. Он ходит где хочет и когда пожелает. К примеру, прошлой зимой его вообще в городе не видели. Весной, напротив, ходил тут чуть ли не каждый день. А в июне, говорят, часто видели его в той части Чюрлёнё, что ближе к парку. Но не у нас.
Вздохнул:
— Потрясающе. Вот просто потрясающе, слов нет. А можно я эту историю запишу?
— Конечно, записывайте, — улыбнулся старик.
Пока писал, женщина в белом платье принесла большую тарелку, содержимое которой благоухало на всю улицу. Сказала:
— Слишком жарко для мяса. Поэтому — форель, рис с пряными травами, немного овощей, белый соус. Ешьте, а я буду вас развлекать. О чем вам уже рассказали?
— О стенах, на которых надо рисовать, Сером Инвалиде и Человеке С Голубым Фонариком. Про инвалида записывать не велели. Я и не стал.
— Правильно сделали. Он вообще никогда не был приметой, просто портил людям настроение, ничего удивительного, что у них потом все валилось из рук.