Потом мысли запрыгали, как всегда не к месту.
«Я готов уступить? Привет! Такого еще не случалось... Может взрослею? О: это свежая идея – взрослость есть умение уступать. Интересно, чем пытать-то будут?» И тут Аурел впервые увидел ЕЁ.
* * *
~# run console 1
@comment: verification inside
Синие цифры ползали по вижн-стене, отмеряя минуты. Фирму в понедельник ТП-шники не открывали, вывесив за дверь вежливую липучку:
«Извините, сегодня не работаем. Ждем вас завтра, во вторник, 12 февраля.» Сема с кислой физиономией очищал банан; перед ним желтела на столе внушительная гроздь, а в урне под столом было полно отслоившихся шкурок. Тигр скептически улыбался и вертел в руках диск, пуская тусклые зайчики вдогонку ползающим по стене часам. Синицын нервно шелестел «Спорт-Экспрессом», но смысл прочитанного не мог прорваться сквозь частокол мыслей, большей частью – тревожных. Не любил Син непредвиденных встрясок. Чен и Бай сосредоточенно глядели в затуманенный бок бутылки «Кремлевской лимонной»; водки оставалось еще больше половины.
Их было пятеро в офисе – пятеро компаньонов, готовых отдаться клиенту согласно заключенной сделке. Шестым в офисе было Ожидание, поскольку часы показывали уже полвторого, а клиент, обещавший заявиться в час, еще не пришел.
Син отшвырнул газету в сторону.
– Наливай, что ли...
Чен механически потянулся к бутылке.
– Я больше не буду, – заявил Сема.
– А я тебе больше и не наливаю. Ни каплей больше – столько же, сколько и в прошлый раз.
Чен был единственным, кто выглядел как обычно. Если он и нервничал, это было незаметно. Впрочем, Тигр тоже не нервничал, но скорее всего потому, что не верил в путешествия за барьер. Он вообще не верил в существование барьера, что, впрочем, не мешало ему торговать чужими программами.
Около трех дверь распахнулась от мощного пинка – в офис ввалился взъерошенный крепыш в мятом плаще и неизменных белых кроссовках. Не тот, что платил и приходил раньше, но явно его сородич, потому что его глаза тоже были полны кристалликов льда.
– У нас проблемы, – с порога заявил он. Отрывисто, словно ему не хватало дыхания. – Были. Извиняюсь за опоздание. Пошли.
Чен молча влил в себя содержимое рюмки, навинтил зеленую пробку на горлышко и встал.
– В чем дело? – попытался прояснить ситуацию Син.
Крепыш отмахнулся.
– Некогда. Одевайтесь, времени мало.
– Куда мы едем? – не унимался Син.
– В наш центр.
По лицу Сина нетрудно было понять: происходящее ему крайне не нравится. Но он встал и послушно накинул плащ.
Бай зажмурился, активируя подключенный к линзе правого глаза датчик, и удовлетворенно взглянул на работающий терминал на своем столе. Шла запись. На всякий случай.
Сема с сожалением поглядел на гроздь бананов. Тигрис вздохнул.
«Блин, как на заклание идем...» – подумал Бай отрешенно.
Перед подъездом ждала серая «тридцатка», слепо глядя на мостовую тонированным стеклами. Крепыш сел за руль, Син и Сема пристроились рядом, остальные влезли назад. «Тридцатка» рванула с места, как шаттл на старте. Попетляв по Песчанке, крепыш вырулил на Питерское и погнал обтекаемый автомобиль в сторону Садового кольца. Син невидящим взором скользнул по длинному зданию аэровокзала.
С проспекта Газизова «тридцатка» юркнула в узенький переулок. Тигрис еле слышно посмеивался на заднем сиденьи. «Чашка», полулегальный рынок софта, располагался совсем рядом, и Тигрис знал здесь каждую выбоину на асфальте. Именно потому, что рынок был полулегальным.
Ничем не примечательный шестиэтажный дом с приросшими к фасадной стене лесами впустил их в запущенный холл. Не то магазин в прошлом, не то какую-то госконтору. Ремонт поселился здесь прочно и надолго. Скорее всего, для отвода глаз. Чтоб не привлекать излишнего внимания. Син подумал, что за обшарпанным холлом кроются, наверное, достаточно стильные помещения.
Он оказался прав: за первой же дверью открылся сверкающий хромом и вижн-панелями коридор. Та же дверь со стороны коридора выглядела куда импозантнее, нежели со стороны холла. Двое кубических охранников неподвижно сидели на узком диванчике. Сину сразу стало неуютно.
– Проходите, – сказал крепыш-провожатый. – Последняя дверь налево.
ТП-шники направились вдоль вижн-панелей, на которых мельтешили искрящиеся цветные пятна. Указанная дверь была полуоткрыта. Син замер на полушаге, потому что у самой двери в лужице густеющей крови валялся труп с простреленной головой. Второй, прикрытый накрахмаленной скатертью, содранной с ближайшего стола, лежал чуть дальше от двери. Рядом скалился острыми рваными краями битый стеклокерамик; должно быть – ваза, ранее украшавшая стол, потому что среди искрящихся, острых, как бритва, осколков совершенно не к месту разметались три увядшие гвоздики. Алые лепестки походили на кровавые пятна, с той лишь разницей, что кровь постепенно темнела, а цветы сохраняли первоначальный насыщенный цвет.
Чен нагнулся и приподнял край скатерти. Открылось лицо убитого – того самого парня, который приходил в контору позавчера. В глазах его теперь было еще больше стужи – потому что глаза стали мертвыми и неподвижными, словно они и впрямь обратились в ледышки. Чен вернул скатерть на место и взглянул на спутников. Син был явно на грани срыва. Остальные держались, даже Сема.
– Проходите сюда, – позвал их длинный, как жердь, мужчина в синем халате. Лицо у него было дряблым и нездорово желтым, словно он уже много лет не выходил на свежий воздух. Сидел, небось, в какой-нибудь затхлой лаборатории.
Бай первым зашагал к открывшейся двери, на ходу осматриваясь, ибо не хотел упустить какую-нибудь мелочь. Запись должна отразить все. Каждый штрих.
Комната напоминала скорее комнату допроса где-нибудь в логове службы безопасности – три голые стены, четвертая – зеркальная. Несомненно, с той стороны она кажется прозрачной. Пять стульев под лампами дневного света. И слабый запах какой-то медицинской дряни, не то нашатыря, не то валерьянки.
– Босс сейчас придет, – объявил жердь. – Садитесь.
Этот долговязый тип непременно должен был обладать неприятным скрипучим голосом, но природа наделила его голосом почти женским – высоким и певучим. Видимо, по ошибке.
– Э-хе-хе, – испустил негромкий вздох Тигрис и сел на крайний стул.
Син вцепился в спинку соседнего. Его можно было понять – ТП умудрилось вляпаться в историю, которые всеми силами следовало избегать.
Чен был по обыкновению невозмутим, Бай слишком увлекся съемкой. Наверное, давил таким образом неизбежный страх. Тигрис все прятался за стеной неверия, и это ему вполне удавалось, а что касается Семы – тот успокоился еще утром, потому что заранее счел себя мертвым и теперь глядел на происходящее на редкость отстраненно.