— Не думаю, что у нее так уж много гостей, особенно после того, как герцог де Гиз отказался на ней жениться.
— Вы ошибаетесь, дорогая! Маркиза теперь в фаворе, она часто навещает регентшу, став одной из лучших ее подруг!
— Кто из них двоих сошел с ума? Или они обе одновременно?
— Они подружились с легкой руки герцога д'Эпернона. Ничто так не сближает, как совершенное вместе преступление...
За несколько умно распределенных золотых монет барон Губерт узнал все, что ему хотелось, а узнать он хотел, кто был в гостях у маркизы де Верней. Оказалось, что гостей было великое множество, так что выбор оказался затруднительным... Праздновали день рождения хозяйки замка. Кроме родственников — за исключением графа д'Оверня, который по-прежнему находился в Бастилии, — были приглашены д'Эпернон, непотопляемый Жуанвиль, вместе со своими друзьями Лианкуром и богатейшим Себастьяном Цзаметти, мадемуазель дю Тийе, Кончино Кончини — без жены, потому что она никогда никуда не выезжала — и еще несколько друзей, вроде маркиза де Сарранса, посла Испании, а также Филиппо Джованетти с его врачом Валериано Кампо, совсем недавно прибывших в Париж. Мадам д'Антраг, как только узнала о приезде доктора, сразу же обратилась к нему за консультацией...
— Жаль, что Равальяка нет в живых, — язвительно усмехнулся барон. — Он занял бы достойное место в этой компании, которая так радела о гибели короля. Весьма многозначительный день рождения.
— Интересно, с чего вдруг мадам де Верней пришло в голову праздновать свой день рождения? В зрелом возрасте обычно об этих датах целомудренно умалчивают. Или я не права? — вставила свое слово Кларисса.
— Права, конечно! В любом случае ясно одно: враг — один из ее гостей. Осталось догадаться, кто именно. Как вы думаете, Лори?
Молодая женщина, словно бы очнувшись ото сна, ответила барону улыбкой:
— Да, я тоже так думаю. Но больше всего меня удивляет присутствие там Джованетти. Что он делает в этом змеином гнезде?
— Не считайте, что я оправдываю маркизу, — вздохнула Кларисса, — но думаю, раз она пользуется услугами врача Джованетти, она не может не пригласить и его самого. Хотя бы ради того, чтобы не платить врачу за услуги. К тому же Джованетти по-прежнему в ранге посла, хотя и устранен от выполнения своих обязанностей. И потом, может быть, вы несправедливы к нему, дитя мое, ведь он, а не кто-то другой отправился в Брюссель и поговорил с эрцгерцогом. Кто знает, возможно, и сейчас, среди всех этих людей, он пытается что-то выяснить.
— Вы так думаете?
— Вполне возможно, — согласился с сестрой барон Губерт. — Мы узнаем, так ли это, если получим от него какие-то новости.
Но прошло несколько дней, а Джованетти так и не дал о себе знать. Настроение Лоренцы от этого не улучшилось. Неужели маркиза де Верней украла у нее того, кого она привыкла считать своим верным другом? Еще вчера она ни за что бы этому не поверила, но кто и в чем мог быть уверен в стране, где после смерти Генриха все перевернулось вверх дном, где насилие и предательство стали обыденностью? Неоспоримым оставалось одно: письмо отправили из замка Верней. И значит, написал его один из его обитателей или гостей. Но кто именно?
Лоренце стало спокойнее, когда еще несколько дней спустя метр Сервоз принес ей сделанный им кинжал. Он был превосходен! И похож как две капли воды на тот, который у нее украли. Даже рубины, изображающие лилию, были на месте, хотя Лоренца просила заменить их эмалью... А ножны были куда красивее и богаче. Не было сомнений, что барон Губерт навестил оружейника, и она поблагодарила свекра от всей души.
— Теперь я готова встретить врага во всеоружии, откуда бы он ни пришел, — с удовлетворением произнесла Лоренца и спрятала кинжал в карман юбки.
— Мы постараемся, чтобы вам не пришлось им воспользоваться, — снова пообещал своей невестке барон. — Но вы, Лори, должны дать мне одно обещание...
— Какое же?
— Вы не обратите его против самой себя, если у нас появится уверенность... что мы никогда больше не увидим Тома.
— Обещаю, — произнесла она, глядя барону в глаза. — Я надеюсь, что этот кинжал позволит мне рассчитаться с убийцей. Кем бы он ни был! А дальше пусть будет то, что захочет Господь!
Так кто же мог написать письмо?
С тех пор, как перед Лоренцой лежал список гостей маркизы де Верней, она мучительно размышляла об этом. Чье улыбающееся лицо скрывало душу убийцы? Кто убил юного Витторио Строцци, маркиза де Сарранса и теперь... Неужели и Тома? Это должен быть один и тот же человек, потому что кинжал с красной лилией отмечал каждое его преступление. Но теперь она знала, что разит он не собственной рукой, а направляет руку одного... а может быть, и не одного убийцы. Трудно поверить, что флорентийский убийца убил и старого маркиза де Сарранса. Последний, кто воспользовался кинжалом, был Бруно Бертини, за свое преступление он дорого заплатил: ему перерезали горло в доме его любовницы Мопэн, прикончив заодно и ее. Но Бруно Бертини, который приехал во Францию вместе с Марией де Медичи, никак не мог оказаться во Флоренции и убить ее светловолосого жениха. Нет сомнения, что он принадлежал к подозрительной банде Кончини. Можно, конечно, предположить, что он приехал во Флоренцию, а потом вернулся обратно в Париж... Но откуда ему было знать, что царственная соотечественница поручила Филиппо Джованетти весьма деликатную миссию? С другой стороны, кто может поручиться за лукавый мир дипломатии, где тайные эмиссары обмениваются шифрованными посланиями и где окольные пути считаются самыми прямыми? Может быть, Джованетти ведет эту игру? Ведь старого де Сарранса пытались убить еще накануне свадьбы кинжалом, который Лоренца привезла из Флоренции и который у нее украли, когда из посольства она переехала в Лувр. Но Джованетти всегда был ей другом. Невозможно вообразить себе этого очаровательного, любезного, элегантного человека опасным убийцей, главарем шайки наемных головорезов! Неужели он стоял за спиной убийцы с кинжалом, когда оружие сломалось о кольчугу, которая защитила грудь старого воина? Одна мысль об этом наполнила Лоренцу ужасом... Хотя более чем вероятно, что Джованетти знал Бертини... Но для чего ему было проливать столько крови? Если причиной всему любовь к ней, то он мог просто увезти ее, когда она сама умоляла его об этом. Нет, это не Джованетти.
А если это Кончини? Бертини был из его окружения, и он не скрывает, что ему очень нравится Лоренца. О нем известно, что он способен на все, когда жаждет удовлетворить свое сластолюбие. Две смерти на улице Пули и жертва, павшая от руки Бертини, вполне могут быть оплачены из его кошелька. И кинжал с рубинами тоже может находиться у него. Но вот обвинить Кончини во флорентийском убийстве никак невозможно. Хотя — кто знает? Его жена, главная советчица королевы, уж наверняка делится с мужем своими самыми сокровенными замыслами.