— Да! Да! — глумливо подтвердил де Сарранс. —К нашему другу Тома вернулась память. Полагаю, что после того, как он вас увидел. Вы творите чудеса, дорогая. И я очень этому рад. Потому что ваш супруг сможет во всей полноте вкусить сладость нашей с вами ночи любви!
— Вы пособник дьявола! — с отвращением произнесла Лоренца.
— Вы так думаете? Вполне возможно. А почему, собственно, не помогать ему? Благодаря вам я надеюсь достигнуть новых высот в дьявольщине. А теперь вернемся к тому, с чего начали: раздевайтесь! Но не торопитесь, чтобы я мог хорошенько вас рассмотреть. — Антуан говорил, поигрывая кинжалом с красной лилией. — Давайте, давайте! Вы должны мне повиноваться, иначе вашему обожаемому Тома будет очень больно, — пообещал он и направился к железному стулу.
Де Сарранс протянул руку к винту, собираясь повернуть его и сжать железный обруч. Из глаз Лоренцы хлынули слезы, она тоже протянула руку, чтобы спустить с плеча свое платье.
Но тут за дверями послышались топот, крики и звон оружия.
— Это еще что такое? — возмущенно воскликнул де Сарранс. — Кто посмел? — И он бросился вон из комнаты, но тут же вернулся обратно, однако не так быстро и пятясь, потому что в грудь ему упиралось острие шпаги. Рукоять этой шпаги держал дворянин не слишком высокого роста с широкими плечами и грубым лицом, перечеркнутым черными усами.
— Бросьте сейчас же кинжал, или я проткну вас на месте! Секундой раньше, секундой позже, но вам от меня не уйти, не обольщайтесь!
— Неужели вы отважитесь убить меня?
— Без малейшего колебания. Вы должны твердо знать, что не стоит прикрывать свои преступления славным именем де Витри! Как дела, де Курси?
— Капитан Витри! Очень рад вас видеть? Каким счастливым ветром вас сюда занесло?
— Все расскажу вам позже! Сначала покончу с этой гнусью. Но только не на глазах у дамы. Мое почтение, мадам! — Он возвысил голос и позвал: — Если вы считаете нужным войти, монсеньор, то, думаю, помощь духовного отца через несколько минут очень даже пригодится.
Как всегда элегантный в своем полуцерковном, полусветском костюме, епископ Люсонский, излучая спокойствие, не спеша вошел в комнату будто в обычную гостиную. Он издал недоуменное «О-о!», увидев Лоренцу, подал ей руку и усадил ее.
— Вы очень бледны! Как вы себя чувствуете?
— Вот уже несколько минут как совсем неплохо и чувствовала бы себя еще лучше, если бы взяли на себя труд освободить моего супруга!
Она указала на Тома, которого епископ не успел увидеть.
— Господь всемогущий! Простите меня, барон! В первую очередь я поспешил на помощь баронессе, — проговорил епископ, поспешно подходя к Тома.
С какой ликующей радостью Лоренца услышала смех своего мужа!
— О, я вовсе не в претензии, монсеньор! На мой взгляд, это более чем естественно!
Пока молодой прелат с величайшей осторожностью освобождал его, Тома не без тревоги наблюдал за людьми де Витри, вязавшими обезумевшего от ярости де Сарранса.
— Вы собираетесь отправить его в Бастилию? — торопливо спросил он. — Я просил бы вас дать мне возможность с ним сразиться. Судебный процесс только вновь растревожит раны моей жены! Позвольте мне встретиться с ним со шпагой в руке!
— Какая Бастилия? Какой судебный процесс? Для чего они нам? Чтобы его покровитель Кончини подкупил судей или просто-напросто приказал, чтобы преступника освободили? Король и его мать сейчас далеко, и здесь царствует распутный итальянец!
В ответ послышался голос господина дю Плесси де Ришелье, звучавший необычайно мягко и ласково.
— На этот счет можете не волноваться. Господин Кончини и мизинца не поднимет в его защиту.
— Вы лжете! — взревел де Сарранс. — Он мой друг!
— Откажитесь от неуместного заблуждения. Маркиз д'Анкр не обольщается относительно ваших волчьих зубов, которые растут слишком быстро. Он устал от бесконечных требований пенсий, выгодных должностей и еще бог знает чего! И потом, вы слишком скандально себя ведете! В окружении того, кто отныне предан лишь интересам государства, подобный человек..
— Он подарил мне этот дом! Для моих развлечений!
— Это был прощальный подарок, — мягко парировал епископ, и на губах его зазмеилась улыбка. — Именно он, и никто другой, сообщил о ваших деяниях...
— Неужели? И кому же?
— Своей супруге, которая тоже нашла ваше поведение весьма предосудительным.
Епископ повернулся к Лоренце, уже укрывшейся в объятиях супруга, и произнес:
— Вы обращались к госпоже Кончини с просьбой помочь вам узнать, кто присвоил себе имя господина де Витри в Брюсселе и был замешан в преступлении в Конде-сюр-л'Эско.
— Да, я просила ее об этом.
— Госпожа Кончини слишком больна, чтобы принять вас, но она доверила мне свой ответ и просила передать его вам. В нем всего лишь два слова: де Сарранс! О существовании этого уединенного домика мне также сообщила госпожа Кончини. Со своей стороны, и я старался не упускать из вида касающихся вашей семьи событий. Как только я узнал о похищении из Санлиса, я понял, что должен поспешить к господину де Витри. К нему меня любезно доставил маркиз. И вот мы все здесь!
Если продолжение речи и последовало, то оно потонуло в потоке проклятий пленника. Антуан де Сарранс желал «сгореть в адском пламени Кончини, епископу Люсонскому, семейству де Курси, де Витри и всему флорентийскому отродью». Де Витри, послушав, приказал заткнуть де Саррансу рот.
— Как бы там ни было, — вновь заговорил Тома, — я повторяю свою просьбу и прошу разрешить мне сразиться с ним на шпагах.
Капитан де Витри рассмеялся Тома в лицо.
— Вы хотите, чтобы я дал ему шанс продолжать свои преступления? Вы едва держитесь на ногах, а он здоров как бык! Если кому-то и сражаться с ним на поединке, то только мне, потому что мое честное имя он бесстыдно топил в кровавой грязи! Но я не буду марать своей шпаги. А вы, ребята, — обратился он к своим людям, — тащите его волоком, если не хочет идти своими ногами!
— Как вы собираетесь поступить с ним? — осведомился епископ.
— Вздернуть на первом суку! Его сообщники уже благополучно отправились к праотцам!
— Веревка? Но ведь он как-никак дворянин, — снова вступился за пленника Тома.
— Уж не стали ли вы праведником? — пошутил де Витри, уставясь во все глаза на молодого барона. — Ну, хорошо, мы поступим по-другому. И только ради того, чтобы доставить вам удовольствие! Вы исповедуете его, монсеньор?
— Попробую, — не слишком охотно согласился епископ Люсонский.
Лоренца даже не услышала выстрела, который размозжил череп ее врага. Приникнув друг к другу, они слились в поцелуе, о котором так долго мечтали.
А барон Губерт, сидя в своем недостроенном доме, все ждал и ждал возвращения Кончини. В конце концов ему стало казаться, что ожидание затянулось.