Он вскочил с кровати в поисках записной книжки. Нашел ее и быстро набрал номер телефона своей сотрудницы. Она работала у него в отделе уже второй год. Алине исполнилось тридцать пять, у нее были две девочки-школьницы и муж, работавший инженером в каком-то научно-исследовательском институте. Она была из той породы дурнушек, которые никогда не обращают на себя внимания посторонних мужчин. Полноватая, угловатая, с короткой стрижкой, в очках, она добросовестно выполняла свою работу и исчезала сразу после шести вечера, чтобы вернуться домой и успеть накормить своего мужа и девочек. К тому же теперь на ее руках был еще и больной отец.
На другом конце провода послышался детский голос. Анатолий попросил позвать к телефону Алину. Девочка крикнула матери, чтобы она подошла к телефону. Он улыбнулся. Кажется, младшей дочери только девять, а старшей уже двенадцать, вспомнил он. И услышал голос своей сотрудницы.
– Добрый вечер, Алина, – начал Гудниченко.
– Здравствуйте, Анатолий Андреевич, – удивилась Алина. Он никогда не звонил ей домой. – Как вы себя чувствуете?
– Неплохо. Гораздо лучше. Врачи говорят, что это какое-то пищевое отравление. Наверное, все эти стрессы за последние дни сказались. Сначала смерть отца, потом такие события…
– Ой, у нас все обсуждают это на работе. Вы видели, как Борис Николаевич стоял на танке? Какой герой, какой молодец! А эти ничтожества хотели его арестовать. И убрать Горбачева. Они спасли демократию в нашей стране. Я представляю, как вам было плохо дома, что вы не могли быть вместе с нами. У нас все поздравляли друг друга. А Ростропович! Какой он умница, какой отважный человек! Приехал в Белый дом, чтобы с автоматом в руках защищать нашу демократию.
– Да, это очень здорово, – нехотя согласился Анатолий. Он не смотрел телевизор и ничего этого не видел. Все эти дни он занимался совсем другим. Теперь известие о поступке Ростроповича даже разозлило его. Лучше бы занимался своим делом, чем лезть под пули с автоматом в руках, зло подумал он. Какая от него польза во время боя, если он наверняка в жизни никогда не стрелял? Но опровергать Алину не имело смысла. После двадцать второго августа среди московских чиновников не было людей, которые бы не считали себя демократами и либералами.
– Я почему к вам позвонил… – сказал он, чуть помедлив. – Помните, вы говорили мне про старый дом вашего отца в Балашихе?
– Конечно, помню. Мы ведь папу уже перевезли к нам. Он сейчас живет с нами.
– А дом вы продали? – спросил он упавшим голосом.
– Нет, конечно, нет. Как мы могли его продать, если сейчас в стране такая обстановка? Никто даже не хочет смотреть. Был один покупатель, но он тоже передумал. Сейчас многие не знают, что будет завтра с ними, с деньгами и со страной. Все предпочитают покупать доллары или марки. Боятся, что рубли обесценятся. Или хотя бы квартиры в Москве. Кому в таких условиях нужен старый дом в Балашихе?
– Он со своим участком? – перебил ее Анатолий.
– Да, большой участок. Вернее, там два участка. Мой отец купил второй участок еще в семьдесят восьмом. И участок очень хороший. Правда, сейчас немного запущенный. А почему вы спрашиваете?
– Мой близкий знакомый хочет купить дом для своей пожилой тети, которая приехала из Ташкента. Ему нужен как раз дом в Балашихе. Чтобы там был садовый участок.
– Это как раз то, что нужно вашему другу, – обрадовалась Алина. – Вы знаете, Анатолий Андреевич, мы даже готовы отдать дом за двадцать тысяч рублей. Лишь бы найти покупателя. Лекарства с каждым днем становятся все дороже, а за отцом нужен уход. Это требует больших расходов. Врачи говорят, что, возможно, полностью он никогда не сможет восстановиться. Мы просто не знаем, что делать.
– Давайте сделаем так. Вы не торопитесь сбавлять цену, – великодушно предложил Анатолий, – я думаю, что смогу договориться со своим другом. Он работает дипломатом и может даже заплатить вам в долларах. По курсу примерно четыре тысячи долларов. Вас устроит такая сумма? Ему бы не хотелось бегать по спекулянтам и менять валюту на рубли.
– Как здорово! Я даже мечтать не могла о таком. Но это очень дорого. Сейчас уже доллар стоит шесть с половиной. Значит, двадцать шесть тысяч рублей. Это даже больше, чем мы хотели.
– Ничего, – улыбнулся Анатолий, – я думаю, что мы с ним сможем договориться. Только он сейчас в отъезде и просил меня оформить все как можно быстрее. Документы у вас в порядке?
– Конечно, в порядке. Все документы у нас дома. Мы можем хоть завтра утром выдать генеральную доверенность на любое имя. Оформить документы в нотариальной конторе и сразу сделать генеральную доверенность на имя вашего друга. Пусть спокойно возвращается.
– Нет, он может вернуться через месяц, – нахмурился Анатолий. – Давайте сделаем иначе. Завтра утром поедем и посмотрим дом. Я ему позвоню и все расскажу. Если дом и участок в относительно нормальном состоянии, то вы выпишете доверенность на мое имя. Он мне доверяет, надеюсь, вы тоже…
– Что вы говорите? Конечно, доверяю.
– Нет, вы меня не поняли. Доверять мне на слово не нужно. Тем более что речь идет о четырех тысячах долларов. Мы поедем утром, посмотрим дом, а потом все оформим. Но только после того, как я получу его согласие и заплачу вам деньги. Его деньги у меня, с этим не будет проблем.
– Прямо завтра? – даже не поверила она. – Ой, как было бы здорово! Я просто не знаю, как вас благодарить. Вы наш ангел-спаситель.
– Не нужно так говорить.
– А как вы себя чувствуете? Вы сможете поехать?
Анатолий смутился. Он совсем забыл, что не выходил на работу и официально был на больничном.
– Ничего, – сказал он, недовольный своим проколом, – я чувствую себя гораздо лучше. Завтра я смогу поехать. Давайте поступим так. Я закажу такси и подъеду за вами. А вы на завтра отпроситесь у Нины Аркадьевны. Если нужно, я позвоню и предупрежу ее, что вы завтра будете заняты по делам, которые я вам поручил. Хотя мне не хочется, чтобы о нашем деле знали на работе. Сами понимаете. Пойдут ненужные слухи.
Нина Аркадьевна была его заместителем.
– Нет-нет, не беспокойтесь. Я сама отпрошусь. Конечно, я все понимаю.
– Тогда не говорите ей, что мы завтра увидимся. А то неудобно получается. Я на работу не выхожу, а смотреть загородные дома езжу и еще сотрудника своего отдела с работы отрываю.
– Конечно, конечно. Я все понимаю. Я прямо сейчас ей позвоню и отпрошусь. У меня есть два дня отгулов. Не беспокойтесь. Я ведь понимаю: вы делаете для нас такое важное дело. Просто не знаю, как вас благодарить.
– Завтра в десять, – напомнил он и, уточнив адрес, где проживала его сотрудница, попрощался и положил трубку.