– Конечно, понимаю.
– Твой бывший полковник КГБ должен обратить внимание на твою охрану. Мне не нравятся эти двое глупых ребят, которые тебя повсюду сопровождают. Они не очень надежная охрана.
– Оба бывшие омоновцы. Считаются надежными.
– Нет. У них глупые лица. Возьми других, более смышленых. Или хочешь, я пришлю к тебе своих?
– Нет, – быстрее, чем положено, ответил Анатолий. На какую-то долю секунды быстрее, чем нужно. И понявший его мотивы старик зло расхохотался.
– Боишься, – хрипло сказал он, – все еще не доверяешь. Ну и правильно делаешь. Ничего страшного. Найди себе сам достойных людей. Ты думаешь, я пришлю к тебе своих «шестерок», чтобы они за тобой следили? Мы не такие дураки, как ты иногда считаешь. За тобой следят каждую секунду, каждое мгновение. Ты еще только думаешь, а мы уже знаем, о чем ты думаешь. И никого я тебе не дам, если сам не попросишь. Но найди себе достойных телохранителей.
– Обязательно, – сказал он, с трудом сдерживаясь, чтобы не выругаться за свой промах.
– И не забудь, что я тебе сказал, – напомнил старик.
– Про пять миллионов? Выдадим, конечно.
– Нет, – зло перебил его позвонивший, – про Джолджаса Рахимова. Если даже во сне он к тебе явится, то и тогда сообщи мне. Я его из твоего сна тоже достану.
Он положил трубку, не прощаясь.
«Интересно, чем этот Джолджас так ему насолил», – подумал Анатолий. А пять миллионов нужно будет списать. Но не указывать их в ежегодном отчете, который он посылал «Бакинскому Другу». Черт побери, выходит, что и позвонивший ему мафиози нечист на руку и решил воспользоваться ситуацией, чтобы прокрутить пять миллионов из воровского общака. Из тех денег, которые они с общего согласия положили в банк. Вот мерзавцы! Собственно, это не его дело. Пусть делают что хотят.
На следующий день в банке появился этот «родственник» с замашками базарного торговца, который и получил пять миллионов долларов. Прошло еще две недели. Анатолий забыл о состоявшемся разговоре, ежедневная суета требовала его внимания, но в тот вечер все произошло слишком быстро. Сначала пришел Парин, который сообщил, что их снова будут проверять. Затем появились представители Министерства финансов. Вечером позвонил «Бакинский Друг», который сообщил, что, возможно, понадобится еще полмиллиона. Это окончательно разозлило банкира.
– У меня здесь не печатный станок, чтобы выдавать столько денег! – крикнул он. – Я банкир и должен работать с деньгами, а не раздавать их направо и налево. Неужели вы не понимаете, что я не могу вот так просто брать с оборота деньги и выдавать их первому встречному? Тем более без процентов и необходимого обеспечения. Мы разорим, к черту, наш банк.
– Ладно, – примиряюще сказал «Бакинский Друг», осознавая, что несколько перегнул палку, – не кричи. Попытаемся обойтись без этих денег. Посмотрим. А ты не забывай, что это не только твой банк. Это еще и мой банк. И не забывай, что я говорил тебе про Рахимова. Он еще не появлялся?
– Нет.
Анатолий бросил трубку и долго сидел раздраженный, пытаясь собраться с мыслями и не отвечая на телефонные звонки.
Вечером он приехал домой. Татьяна сообщила ему, что ребенок болеет. Его назвали Андреем, в честь отца Анатолия. Так предложила сама Татьяна. Всем нравилось это имя. И ее матери, и его. И все были довольны, кроме самого Анатолия. Ему не хотелось называть именем своего отца сына. Он всегда помнил, какую страшную тайну унес отец с собой в могилу. И поэтому он старался не называть сына Андреем, придумывая ему различные смешные прозвища.
Врач сделала ребенку укол и уехала в девятом часу вечера. Ребенок заснул. К этому времени из дома ушла и няня. Он прошел в свой кабинет, включил телевизор. Появилась Татьяна. Она села рядом с ним на диван.
– Что случилось? – спросила она.
– Ничего. – Он не хотел рассказывать ей про звонок «Бакинского Друга», который снова выбил его из колеи. Он привык к тому, что работает с разными деньгами, в том числе и с деньгами бандитов. И не видел в этом ничего зазорного. В конце концов, любые деньги должны работать. Те времена, когда их прятали в подвалах и за батареями, уже давно прошли. Но каждый раз слова бандита о том, что в его окружении могут быть их люди, выбивали его из состояния равновесия. Он покосился на жену. Неужели она могла бы доносить на него бандитам? Нет, кажется, она единственный человек, кому он может доверять.
– Что случилось? – повторила она.
– Ты меня любишь? – неожиданно спросил Анатолий.
Она пожала плечами, усмехнулась:
– Не понимаю, почему ты спрашиваешь. Обычно такие вопросы задают экзальтированные дамочки, которые хотят что-то получить от своего мужа. В чем дело, Анатолий? Что происходит?
– Хотел узнать твое истинное отношение ко мне.
– По-моему, оно более чем очевидно. Я так и не защитила диссертацию, ушла с работы и посвятила себя тебе и сыну. Что еще я должна была сделать, чтобы предъявить более веские доказательства своего хорошего отношения?
– Ничего, – ответил он, – ты права. Конечно, ничего. Я полный идиот.
– Что подразумевает, что полная идиотка – твоя жена. Давай наконец расскажи мне, что у вас там происходит на работе.
– Все нормально. Эдуард просил передать тебе привет. Помнишь нашу Галину, которая работала у него?
– Конечно, помню. Такая толстая кобыла.
– Вот можешь себе представить, что она вышла замуж в тридцать шесть лет и теперь собирается рожать.
– Ну, это нормально. Тридцать шесть – это не так много. Я, может быть, до этого времени успею родить Андрюше братика или сестричку.
– Ну да, конечно, – согласился он, – в общем, все нормально. Все крутится и вертится.
– Тогда почему ты так нервничаешь все последние дни? Я же вижу, как ты дергаешься. Сегодня я сказала тебе, что Андрюша заболел, а ты даже не среагировал на мои слова. Ты ушел в себя, тебя волнуют какие-то другие проблемы. На твоем столе все время лежат газеты с жуткими подробностями о каких-то непонятных криминальных разборках, тебя стали волновать смерть спортсмена, неприятности артиста. Я ничего не могу понять. Хотя должна понимать хотя бы в силу своей прежней должности. Что тебя так волнует?
– Ничего, – улыбнулся он через силу, – ты права. Самое важное – это здоровье нашего сына, нашего барса. Пусть он растет сильным и здоровым.
– И еще, – добавила она, – почему ты никогда не обращаешься к сыну по имени? Тебе не нравится собственное отчество? Ты испытываешь какие-то комплексы? Тогда лучше скажи мне об этом сейчас. Может, у тебя с отцом были размолвки или это не твой настоящий отец? Хотя я видела фотографии, ты очень на него похож. Тогда в чем дело? Почему ты никогда не называешь нашего сына по имени? Может, ему лучше сменить имя прямо сейчас, пока не поздно?