Митчел встретился с Калли взглядом в зеркале заднего вида и вслух констатировал то, что сам едва мог осознать:
– Малыша Кейт Донован сегодня утром похитили.
– О, Иисусе! – ахнул донельзя возмущенный и потрясенный Калли, как все итальянцы, обожавший детей. И хотя еще не имел своих собственных, носил в бумажнике снимки всех племянниц и племянников и часто посылал им подарки. – Сколько ему?
Митчел помедлил, вычисляя точное количество месяцев, прошедших с тех пор, как он встретил Кейт Донован на Сен-Мартене, и вычел из общего итога цифру девять.
– Двадцать два месяца.
– Никогда не слышал от тебя этого имени. Полагаю, она твоя старая приятельница еще с тех времен, когда я на тебя не работал.
– Она мне не приятельница, – бросил Митчел с таким уничтожающим презрением, что Калли снова удивленно глянул в зеркало заднего вида.
– В таком случае ты дружил с отцом ребенка?
– Я и есть отец ребенка, – выдавил Уайатт, пытаясь сдержать эмоции, мучительно подавляемые до этой минуты. Сейчас главное – сосредоточиться на том, что необходимо сделать для спасения мальчика.
– Что?! – ахнул Калли, ударив по тормозам, но тут же опомнился и прибавил скорости. Правда, не удержался и с видом обвинителя оглянулся на Митчела: – Значит, у тебя есть сын, о котором ты не потрудился сказать мне... не говоря уже о маме и папе!
– Полчаса назад я даже не знал о его существовании, пока Мэтт Фаррел не сообщил о похищении.
Хочешь сказать, что Фаррелу все было известно, но он молчал до сегодняшнего утра? – взорвался Калли. Судя по тому, что он пренебрежительно назвал Мэтта по фамилии, возмущению его не было предела.
– Никто ни о чем понятия не имел. Его мать позвонила Мэтту после похищения и все объяснила, – пробормотал Митчел, не отрывая взгляда от бокового стекла. Нетерпение, подогреваемое отсутствием звонков от поверенных, достигло точки кипения. – Сейчас я знаю только, что за него требуют десять миллионов долларов выкупа...
Очевидно, решив ободрить названого брата, Калли предположил:
– Может, она лжет и ты вовсе не отец? Просто понадобился богатый дядя, чтобы добыть ей денег и вернуть мальчишку!
– Она не лжет.
– Почему ты так уверен?
– Когда чикагская полиция расследовала обстоятельства смерти моего брата, я дал им образец своей ДНК. Сегодня утром прокурор штата заверил Мэтта Фаррела, что может представить результаты экспертизы на ДНК, доказывающие, что отец – я, – неохотно пояснил он, не сводя взгляда с молчавшего сотового. Внезапно решив, что достаточно долго ждал звонка от поверенных, он поднял крышку как раз в тот момент, когда на вспыхнувшем экране высветилось имя Дэвида Левинсона.
– Митчел, что происходит? – выпалил Левинсон, ухитряясь одновременно изображать голосом тревогу, занятость, сочувствие и непоколебимую уверенность в собственной компетентности. – Мы с Биллом ведем крайне запутанный процесс и как раз выкладывали доводы защиты перед судьей, который не только отличается на редкость паршивым характером, но и еще имел несчастье сильно простудиться. Мне едва удалось отпроситься на пять минут, после того как секретарь принесла мне записку, в которой говорилось, что у вас срочное дело, но...
– Вам придется взять не перерыв, а отсрочку, – сухо перебил Митчел, после чего объяснил, в чем заключается его срочное дело.
Левинсон в потрясенном молчании выслушал короткий рассказ и те обрывки информации, которые смог сообщить Митчел о своем сыне и самом похищении.
– Это все, что вам известно? – пробормотал он.
– Да, а остальное я собираюсь услышать от вас, – подчеркнул Митчел. – Но ваша главная задача не в этом. Необходимо...
И тут он стал перечислять все финансовые операции, о которых уже успел договориться с нью-йоркским банкиром Джеймсом Филсоном.
– Филсон все координирует с чикагскими банками, – докончил он, – но пока я в дороге, вам необходимо оставаться с ним на связи. Он скажет, какие банки готовы перечислить наличные и где встретить инкассаторов с деньгами. Узнаете, где находится ресторан «Донован», и выберите место как можно ближе от него, чтобы произвести обмен. Конечно, вся округа будет кишеть копами, так что о безопасности вам беспокоиться не придется. Но старайтесь не привлечь к себе внимание во время обмена или когда прибудете в ресторан.
– Об этом не волнуйтесь, – нервно выдохнул Левинсон и уже более решительно стал оспаривать методы Митчела: – Почему бы инкассаторам не явиться прямо в ресторан? А еще лучше, почему бы банкам не отослать деньги в бронированных машинах?
Митчел, с трудом сдерживаясь, неохотно выдавил:
– В прошлом году в Риме похитители видели, как деньги привезли в бронированных машинах, и решили, что теперь нет необходимости оставлять жертву в живых.
– Сообщить в ресторане, что вы скоро вылетаете? – спросил Левинсон, немного помолчав.
– Нет. Вы там для того, чтобы собирать, а не выдавать информацию. Не желаю, чтобы вы получали заранее отрепетированные ответы и объяснения от копов или от кого бы то ни было, – отчеканил Митчел и отключил телефон.
Однако беседа с Левинсоном, особенно последняя часть, помогла более отчетливо увидеть сложившуюся ситуацию, которая до этой минуты казалась сплошным непрекращавшимся кошмаром.
Калли, беззастенчиво слушавший разговор, засыпал Митчела вопросами, очевидно, стараясь отвлечь его от мыслей о похищении.
– Когда я увижу своего нового племянника? Как его зовут?
– Что?
– Говорю же, как зовут твоего сына?!
Мысли Митчела были в таком разброде, что он совершенно забыл, упоминал ли Мэтт Фаррел имя его сына во время утреннего звонка, но в голове вертелось только самое начало речи, когда Мэтт еще не швырнул «бомбу»: «Малыш Кейт Донован был похищен сегодня утром из городского парка... няню сбили с ног ударом по голове... полиция объявила розыск... Похитители требуют выкуп в десять миллионов долларов, в противном случае грозятся убить мальчика. Сегодня в восемь позвонят с инструкциями. Несколько минут назад звонила Кейт. С ней был Грей Эллиот... Я говорил с ним».
И тут с грохотом разорвалась эта самая «бомба», едва не прикончив его.
«Ты отец ребенка, Митчел».
Мэтт еще что-то говорил, но мозг Митчела отказывался воспринимать сказанное. И хотя он внимательно слушал, вряд ли что-то сумел запомнить.