— Она отдала мне одно из своих ожерелий. — Джаред перехватил взгляд Олимпии. — Оно досталось ей от моей бабушки, а та, в свою очередь, получила его от моей прабабушки.
— — Клер Лайтберн? — изумленно воскликнула Олимпия.
— Да. Оно было украшено бриллиантами и рубинами и стоило очень дорого. Моя мать передала его мне, когда мне исполнилось семнадцать лет, и сказала, чтобы я подарил его своей будущей жене. Под этим она подразумевала, что женская линия Флеймкрестов не прервется. Мама была довольно романтической натурой.
— Но ведь тетя Олимпия и есть женщина, ставшая вашей женой, — высказался Роберт. — Вы уже подарили ей ожерелье?
— Да, подарили? — поддержал брата Хью, завороженный красивой сказкой.
— Нет, — спокойным голосом ответил Джаред. — Я продал его, когда мне исполнилось девятнадцать.
— Продали? — Лицо Итона вытянулось от разочарования — Не может быть, сэр, — упавшим голосом выдавил из себя Роберт.
Хью изумленно смотрел на Джареда.
— Вы продали великолепное ожерелье прабабушки? Как же вы могли, раз оно завещалось вашей жене?
— Я потратил деньги на ремонт корабля, которым и по сей день владеет моя семья. — Джаред не сводил с Олимпии глаз. — Корабль стал фундаментом всего капитала, которым я владею.
Выражение мрачной решительности на лице Джареда подсказало Олимпии, чего ему стоило расстаться с ожерельем матери.
— Вы поступили мудро, милорд, — бодро сказала она. — Убеждена, что ваша матушка испытала гордость, узнав, что вы использовали ее ожерелье на возрождение состояния Флеймкрестов.
— Не испытывала она никакой гордости, — холодно ответил Джаред. — Она особа впечатлительная, впрочем, как и остальные члены нашей семьи. Как она рыдала, узнав, какие именно средства пошли на финансирование первого корабля! Однако это не помешало ей бурно восхищаться полученными результатами.
— Как это? — спросил Хью.
Джаред обвел рукой окружающую обстановку:
— Мать часто устраивала приемы и вечеринки. Она любила развлечения, великолепно проводила балы и званые вечера в нашем доме. Однажды в одной из комнат даже устроили водопад и небольшую лагуну с шампанским.
— Ух ты! Водопад из шампанского!
Роберт, подняв голову, вопросительно посмотрел на Джареда:
— Но когда вы разбогатели, вы выкупили ожерелье?
Лицо Джареда напряглось.
— Я пытался, но было слишком поздно. Ювелир, купивший его, давно разобрал ожерелье. Он сделал оправы для каждого из бриллиантов, и получилось много браслетов, колец и брошей. Все они разошлись по разным покупателям, и было невозможно найти все камни и вновь соединить их.
— Значит, оно потеряно навсегда, — трагически заключил Хью.
В знак согласия Джаред склонил голову.
— Боюсь, что да.
Олимпия упрямо повторила:
— А мне кажется, милорд, вы поступили правильно и достойны похвалы за то, что сумели принять в подобных обстоятельствах единственно разумное и логичное решение. И наверняка каждый член вашей семьи втайне рад, что все произошло именно так.
Джаред с деланным равнодушием пожал плечами и обвел взглядом сумрачную комнату. В руке он держал железное кольцо, на котором болтался тяжелый ключ от двери. — Теперь это уже не имеет никакого значения. Дело сделано, а что касается призраков и привидений, сомневаюсь, что вы найдете здесь что-нибудь, кроме пыльной мебели и нескольких растрескавшихся фамильных портретов.
— Портретов! — Олимпию охватило небывалое возбуждение. — Ну конечно! Как я сразу не подумала! Здесь наверняка есть портрет Клер Лайтберн! А может быть, и самого Капитана Джека.
Джаред кинул последний взгляд на комнату.
— Возможно. Потом, если захотите, займетесь поисками.
Уже поздно, мне кажется, пришло время обеда. — Его рука машинально потянулась к карману, где некогда лежали часы.
Олимпия зажмурилась. Итон, Хью и Роберт затаив дыхание, следили за рукой Джареда.
Его рот горестно скривился, когда пальцы наткнулись на пустоту. Он молча повернулся к двери.
— Пойдемте отсюда. Мы и так потеряли уйму времени, разгуливая здесь.
Мальчики неохотно потянулись за ним. Олимпия, прежде чем выйти, в последний раз скользнула тоскливым взглядом по комнате. Она утешала себя тем, что в следующий раз осмотрит все более тщательно.
Джаред, сцепив пальцы, смотрел на нового дворецкого оценивающим взглядом. Он сам нашел его, предупредив Феликса, чтобы тот не утруждал себя поисками кандидата на вакантное место.
Феликс был удивлен, узнав, что Джаред намерен лично побеседовать с претендентами на должность.
— Только не говори, что тебе нечем больше заняться, как только самому подыскивать себе дворецкого, Чиллхерст.
— Понимаешь, я обязан лично разобраться с кандидатурой. Должность требует наличия целого ряда определенных качеств.
Феликс смущенно посмотрел на Джареда:
— Почему?
Джаред улыбнулся в ответ:
— Потому что будущему дворецкому придется работать с моей нынешней экономкой. А она весьма необычная дама.
— Я же говорил, чтобы ты позволил мне заменить ее опытной и проверенной домоправительницей, — удивился Феликс.
— Я не могу этого сделать. Моя жена и слышать не хочет о том, чтобы расстаться с миссис Берд. Она очень привязана к ней.
Феликс как-то странно посмотрел на Джареда.
— Ты позволяешь своей жене решать такие вопросы?
Джаред поднял руку в притворном сожалении, что смиренно принял участь большинства мужей.
— Допустим, мне доставляет удовольствие потакать капризам моей новоиспеченной супруги. Феликс презрительно фыркнул.
— Я поверю твоим словам лишь после того, как ты признаешь, что попался в сети страсти, Чиллхерст. Это не похоже на тебя, друг мой. Не сходить ли тебе к врачу?
— Думаешь, надо?
Феликс рассмеялся:
— Разумеется, только я бы не советовал тебе обращаться к тому, кто лечит Бомонта. Этот шарлатан, по слухам, не в состоянии помочь Бомонту с его злосчастным недугом.
Совет Феликса насчет врача вызвал у Джареда легкую улыбку, когда он познакомился с мистером Грейвзом с Бау-стрит.
Он оправдывает свое имя, подумал Джаред. Высокий, сутулый, худой как смерть. На лице Грейвза застыло скорбное выражение похоронных дел мастера. Джаред остановил свой выбор на нем после беседы с несколькими кандидатами, предложенными агентством с Бау-стрит, поняв по его глазам, что Грейвз — человек себе на уме.
— Итак, вам ясно, в чем будут заключаться ваши обязанности в моем доме? — спросил Джаред.