Она толкнула дверь, шагнула внутрь — и тут же замерла при виде того, как брат и Джек вместе с ним поднимаются с кресел.
— Вот и Ребекка, — сказал Гарретт, опираясь на огромный полированный письменный стол из красного дерева.
Джек, поднявшийся из обитого светло-зеленым бархатом кресла, стоявшего напротив Гарретта, молча поклонился. Сегодня он был одет лучше, чем всегда. На нем был темно-вишневый жилет с богатой вышивкой, накрахмаленный галстук, темно-серые брюки и черная визитка, которая отлично подчеркивала и широкие плечи, и тонкую талию.
— Добрый день, Гарретт. — Голос ее дрогнул, дыхание перехватило. — Мистер Фултон, я… не ожидала вас здесь увидеть.
Джек взглянул на Гарретта и слегка улыбнулся ей.
— Их милость и я договорились встретиться, чтобы обсудить… то недоразумение, которое произошло ночью.
— Понимаю.
Она чинно повернулась, чтобы закрыть за собой дверь. Щеколда сухо щелкнула, точно затвор пистолета у виска.
Бекки обернулась к джентльменам, продолжавшим стоять. Пошевелив пальцами, чтобы снять напряжение, она заставила себя развернуть плечи и слегка кивнула Джеку:
— Я рада видеть, что между вами мир.
— Если вы за меня боялись, — сказал он тихо, — то смею заверить, что со мной нелегко справиться, миледи.
— Счастлива слышать это. — Держась идеально прямо, высоко подняв подбородок, она пересекла кабинет по расстеленному посередине ковру и уселась в кресло, обитое тканью с растительным узором, которое стояло возле Джека. Как будто по сигналу, оба мужчины тоже опустились на свои места.
Она попыталась изобразить улыбку для Джека, смущенно поглаживая пальцами розы, вышитые на подлокотниках. От его близости Бекки услышала, как кровь зашумела в сосудах.
Улыбка образовывала на щеках Джека глубокие желобки, слишком резкие, чтобы можно было назвать их ямочками. Глаза сверкали, когда он смеялся, а губы… О, эти насмешливые, эти манящие губы…
Гарретт прокашлялся, и только тогда Бекки оторвала глаза от Джека и посмотрела на брата. Он сидел чопорно, под стать его высокому, жестко накрахмаленному воротнику, и только щурился на них обоих.
Выдержав паузу, Гарретт подвинул к ним по гладкой поверхности письменного стола какую-то книжечку:
— Вот, смотрите. Уже напечатали.
Сердце у Бекки чуть не выскочило. Джек взял буклет и положил перед собой, сжав губы.
— Что? — прошептала она. — Что это такое?
Ничего не говоря, он передал ей книжку.
На первой странице красовалась карикатура на нее и на Джека. Они были изображены в постели в весьма непристойном виде. С обоих персонажей катились невероятных размеров капли пота, оба смотрели на дверь вырученными глазами, широко раскрыв рты от ужаса. В дверях стояла целая толпа людей с подсвечниками в руках. Лицо Бекки было нарисовано как сильно вытянутый овал, а прямые темные волосы рассыпались по одеялу. Художник сильно преувеличил размер ее груди, нарисовав два огромных белых шара размером с голову, готовых вывалиться через кромку одеяла. Не видно было только сосков.
Во главе толпы художник изобразил Гарретта, который наводил пистолет на преступников. Лицо его было искажено яростью, а шрам на лбу сиял как солнце.
Заголовок гласил: «Лицемерие английского общества: благочестивые вдовушки холодны днем, но страстны ночью».
Она молча глядела на книжку. Надо сохранять спокойствие. Надо быть сильной. Скандал ее не затронет.
Бекки опустила памфлет на колени и взглянула на брата и Джека, которые все это время пристально, но с осторожностью изучали ее.
— Что ж, — сказала она. — Прискорбно. Но ожидаемо.
— Я разочарован, Ребекка, — заявил Гарретт.
— Потому что я сказала, что это ожидаемо? Но, увы, это правда.
— Да нет, не потому. Меня огорчает, что ты… что ты встречалась вот таким образом с мужчиной. — Он указал рукой на книжку у нее на коленях.
Бекки глубоко вдохнула.
— Гарретт, я понимаю. Видеть такое очень неприятно для брата…
Гарретт издал резкий невнятный звук.
— Но ты должен понять, что я взрослая. Мистер Фултон также. Что бы ни происходило между нами, это наше личное дело, и было совсем неправильно с твоей стороны, как и со стороны всех прочих, вмешиваться в это подобным образом.
— Мне сообщили, что с тобой случилась беда, — угрюмо буркнул Гарретт. — Чтобы ты делала на моем месте?
— Скорее всего я бы сначала постучалась. Возможно, побеспокоилась бы о том, чтобы весь Лондон не увидел того, что ему видеть не следовало.
Она с удовлетворением отметила, что ярость распаляет ей щеки. Это намного лучше, чем отчаяние, смущение и чувство вины, которые владели ею с прошлой ночи.
Гарретт еще сильнее прищурился.
— Я не сделал ни того ни другого, но это как раз совсем не плохо. Фултон говорит, что между вами ничего еще не случилось. А если бы я ждал, манерничал и скромно стучался в дверь, страшно подумать, что бы могло произойти.
— Что бы ни случилось, это не твое дело!
Она взглянула на Джека и вспыхнула. Он потрясенно смотрел на нее, как будто поверить не мог, что она осмелилась отчитывать брата.
Гарретт соблаговолил принять более мягкий тон:
— Что сделано, то сделано, Ребекка. Теперь нам приходится готовиться к тому, что все общество вскоре будет знать о твоей связи с мистером Фултоном.
— Это так. — Бекки опустила голову. Ярость покинула ее так же быстро, как и пришла. — Мне очень жаль.
— Мы с Фултоном обсудили это дело… — Гарретт сделал паузу. — Ведь так?
— Да. Обговорили, как самым наилучшим образом выбраться из этой ситуации, — сказал Джек.
— И что же? — Бекки вцепилась в подлокотники. По коже побежали мурашки. Она уже поняла, о чем речь.
— И он решил просить твоей руки.
Широко раскрытые глаза обратились на Джека:
— Ты решил? Ты?
Она не ожидала, что он сделает такой шаг. Видимо, Гарретт приставил к виску Джека пистолет, чтобы выбить из него предложение.
— Да. Помнишь, что я сказал? Ни за что не оставлю тебя в беде, не важно в какой. И сдержу слово.
— Но поверь, ты не должен считать себя обязанным делать это. Если брат заставил тебя…
Джек жестом остановил ее:
— О нет. Его милость ни к чему меня не принуждал. Это была моя идея.
— Но…
— Но это самое очевидное решение, — вмешался Гарретт. — Учитывая все случившееся, это самый подходящий способ спасти твою репутацию и положить конец слухам.
Она тяжко сглотнула.
— Конечно, я понимаю, этого и следовало ожидать после скандала, который мы устроили. Однако мне плевать на мою репутацию. Ты это знаешь, Гарретт.