— Я Оливия Рейнз. Кажется, вы хотели меня видеть? — Оливия вгляделась в скрытое вуалью лицо.
И как, скажите на милость, Лейтем сумел угадать, что этой женщине здесь не место? Она могла оказаться кем угодно, от герцогини Кентской до уличной потаскушки. Хотя это вряд ли — от ее роскошного наряда так и разило деньгами.
Нарочито театральным жестом женщина воздела руки в перчатках и отбросила черную вуаль.
От потрясения и ужаса желудок Оливии сжался в тугой ком.
Лейтем не зря тревожился.
Девушка гордо приосанилась, с неприкрытой ненавистью сверля взглядом куртизанку.
— Я Рома Саутвуд, дочь лорда Эрита.
Не обращая внимания на враждебность юной леди, Оливия сделала быстрый реверанс. Вполне естественно, что девица из порядочной семьи относится с презрением к падшей женщине. Таковы законы этого мира. Но что, во имя всего святого, делает эта девица в доме шлюхи? И главное, как доставить ее домой, не вызвав вселенского скандала?
— Я знаю, кто вы, миледи, — спокойно произнесла Оливия.
— Тогда вы должны знать, почему я здесь. — Голос девушки дрожал от отвращения.
— Нет, это мне не известно. Но вам следует уйти. Вы и так пробыли в моем доме слишком долго.
— Это не ваш дом. Это дом моего отца. А вы его любовница. Та, с кем он предается омерзительным страстям.
Несмотря на серьезность положения, Оливия с трудом сдержала улыбку. Леди Рому определенно отличало пристрастие к драме, свойственное многим юным девицам. Ее траурный наряд, густая вуаль и строгая гладкая прическа говорили о том, что девушка готовилась разыграть спектакль, достойный сцены Королевской оперы.
— Не смейте надо мной смеяться. — Рома сжала руки в кулаки и угрожающе шагнула к Оливии. — Вы всего лишь… гнусное отребье, дешевая потаскушка, готовая раздвинуть ноги для любого мерзавца с деньгами, коли он захочет заплатить за это сомнительное удовольствие.
— Совершенно верно, — невозмутимо подтвердила Оливия, не желая пускаться, в пустую риторику.
Куртизанка отказалась принять вызов, оскорбление, не достигло цели.
Щеки леди Ромы залились румянцем, отчего лицо ее необычайно похорошело. Оливия невольно залюбовалась истинно английской красотой девушки — тонкими чертами, голубыми глазами и сверкающими каштановыми волосами. Должно быть, белокожая дочь Эрита походила на мать. Джулиан был смуглым как цыган.
— Я…
Оливии стало жаль девушку. Вдобавок не следовало забывать: речь шла о семье Джулиана. Любимая дочь Эрита при всем своеволии заслуживала внимания и заботы.
— Леди Рома, если кто-нибудь узнает, что вы посещали любовницу своего отца, ваша репутация будет погублена. Вам следует уйти. Мои слуги вызовут наемный экипаж, который доставит вас домой. Вы сможете выйти через заднюю дверь, ведущую в сад. Советую вам выбрать кружной путь и немного попетлять, прежде чем вы подъедете к Эрит-Хаусу, чтобы никто не связал вашу поездку с этим адресом.
Рома упрямо выпятила подбородок. На мгновение она напомнила Оливии Эрита не в лучшем его настроении.
— Я не уйду, пока не выскажу все, что считаю нужным.
— Пожалуйста, послушайте, — настойчиво продолжала Оливия. — Боюсь, вы не вполне понимаете, какому риску подвергаетесь, находясь здесь. Простите мою прямоту, но это ужасная глупость. Вас ждет чудесный брак, вы любимица общества. Однако вы можете все потерять, если станет известно, что вы разговаривали со мной. Чем дольше вы здесь остаетесь, тем большей опасности себя подвергаете.
— Я не делаю ничего дурного, — угрюмо возразила леди Рома.
— В вашем мире смотрят на это иначе. Ради вашего блага, пожалуйста, уходите. Подумайте о своем отце. Вы можете послать мне письмо. Обещаю, я его прочту.
— Я желаю говорить с вами лицом к лицу. Хочу высказать вам, свое презрение. Вы разрушаете самые основы моей жизни. Жизни моего брата и отца.
Оливия с горечью поняла, что придется выдержать эту отвратительную сцену: дочь Эрита не удастся выставить, пока та не выскажет все до конца. Оставалось лишь покончить с этим как можно быстрее и позаботиться, чтобы безрассудный поступок леди Ромы не имел роковых последствий.
— Не хотите ли присесть? — Оливия жестом указала на одно из изящных кресел в стиле шератон, стоявших возле окна.
Леди Рома мгновенно ощетинилась.
— Зачем?
Оливия вздохнула. Она и сама могла бы стать таким же капризным, самовлюбленным ребенком. Ее отец был достаточно знатен и богат, чтобы потакать прихотям своей единственной дочери. Но прошлое проложило непроходимую пропасть между нею и этой избалованной, своенравной девчонкой.
— Затем, что я весь день провела в поездке. Если девушка, которая по возрасту годится мне в дочери, собирается меня поучать, то мне хотелось бы, по крайней мере, усесться поудобнее.
— Я предпочитаю стоять.
— В самом деле? — Оливия опустилась в кресло. — В таком случае простите меня за невежливость.
Похоже, девушка не заметила иронии в словах куртизанки.
Дверь отворилась, и в комнату вошел дворецкий с подносом в руках.
— Я взял на себя смелость позаботиться о чае, мадам. — Он поклонился леди Роме. — Миледи.
— Я не хочу чаю, Лейтем, — гневно выпалила девушка, подтвердив подозрения Оливии в том, что дворецкий был хорошо знаком с непрошеной гостьей.
— Спасибо, Лейтем, я выпью чаю. Поездка в карете была долгой и утомительной.
— Хорошо, мадам. — Не обращая внимания на грубость гостьи, дворецкий поставил чайный прибор на столик перед Оливией. Рома застыла в угрюмом молчании у камина.
Когда Лейтем вышел, Оливия налила себе чаю и взглянула на Рому.
— Вы уверены, что не хотите чашечку? Рома метнула на нее яростный взгляд.
— Я пришла сюда не ради чая!
Оливия снова улыбнулась. Неужели и она сама была когда-то такой же юной? Едва ли. — Нет, вы пришли, чтобы устроить скандал.
— Я пришла потребовать, чтобы вы поступили по чести. Хотя, что знают о чести женщины вроде вас?
— Удивительно, откуда вам известно так много о женщинах вроде меня, — невозмутимо отозвалась Оливия. Не обращая внимания на колючий взгляд Ромы, она наполнила вторую чашку и протянула ее девушке. — Положить лимон?
Рома неохотно покачала головой.
— Нет, спасибо. Немного сахара и молока.
Обиженно надув губы, леди Рома взяла чашку и рассеянно уселась в кресло рядом с чайным столиком. Она даже стянула черные перчатки, а затем развязала ленты и сняла шляпку.
Оливия неспешно пила чай, втайне мечтая о глотке бренди. Благопристойная леди Рома наверняка пришла бы в ужас. А может, только утвердилась бы в мысли, что отец погряз в грехе со своей распутной любовницей в этом кошмарном вертепе разврата.