— Или найти ему более приятное применение, — шепнул Эрит.
Оливия притворилась, что не слышала, однако лицо ее предательски запылало, когда Джулиан напомнил об их последней встрече наедине. Они и сейчас были одни. Служанка уже ушла, а домик Оливии стоял далеко в стороне от деревни.
Она неуклюже подставила ведро под морду лошади, а когда животное жадно, с шумом начало пить, хмуро покосилась на Эрита.
— Ты можешь войти. Не стану же я держать тебя за дверью.
— Неужели? — Похоже, язвительный тон Оливии его нисколько не задел. Исчезло и его минутное смущение. С властной грацией, от которой сердце Оливии сделало кульбит и ухнуло куда-то вниз, Эрит спрыгнул с коня и встал рядом с ней.
Оливия застыла, вдыхая его чудесный запах. От него пахло лошадьми, пылью, свежим потом и чем-то неуловимым, свойственным ему одному.
Джулиан тоже стоял, не двигаясь, пристально глядя ей в глаза. Оливия вздрогнула, будто пробуждаясь ото сна. Ей следовало быть осторожной, чтобы Эрит не обнаружил, как она уязвима.
«Как глупо; конечно же, он знает. Именно поэтому он здесь».
Оливия не подозревала, какой жестокой бывает любовь, пока не потеряла Джулиана. И теперь, видя его, она испытывала счастье и мучительную боль. Потому что ничто не изменилось. Но воздух, казалось, потрескивал, как в летнюю грозу, свет засиял ярче, и впервые за долгие месяцы Оливия чувствовала себя по-настоящему живой.
Как горько, как унизительно сознавать, что виной всему мужчина.
— Входи, — сухо произнесла она. — В кладовой есть эль. Подозреваю, ты проголодался.
Он стянул кожаные перчатки и кротко, проникновенно посмотрел на нее своими дьявольски обольстительными серыми глазами.
— Путь довольно долгий…
— Из Лондона. Я знаю, ты говорил. — Обиженно качнув бедрами и взметнув облако юбок, она стремительно зашагала к кухне. — А после можешь идти своей дорогой.
Покосившись через плечо, она заметила, что Джулиан не последовал за ней. Он по-прежнему стоял возле лошади, лениво похлопывая перчатками по бедру. И выглядел на редкость мужественно, чтоб ему лопнуть.
— И куда же мне ехать? — мягко осведомился он. Остановившись в дверях, Оливия бросила на него насмешливый взгляд.
— Назад в Лондон. В Мейдстон или Дувр. Да хоть к черту в пекло, мне-то, что за дело?
— Но скоро стемнеет. Бей устал. Да и я тоже. Добросердечная особа предложила бы мне ночлег.
Оливия нетерпеливо поджала губы. Нуда, предложить ему постель и себя в придачу. Как бы ей хотелось оставаться равнодушной к шуткам Джулиана, но его поддразнивание всегда задевало ее за живое.
— Ты уже староват для мальчишеских дурачеств, потому-то твои чары не действуют, Эрит.
— Прежде ты называла меня Джулиан.
— С тех пор многое изменилось. Так ты войдешь?
— С удовольствием.
Услышав эти слова, Оливия не смогла сдержать пробежавшую по спине дрожь предвкушения. Эту же фразу Джулиан произнес в их первую ночь в доме на Йорк-стрит.
О Боже, ей лучше как можно скорее набросить темный колпак на коварную память, а не то Эрит опрокинет ее на спину прежде, чем переступит порог. В душе Оливия была вовсе не прочь провести еще одну, последнюю ночь с графом. Но к чему это приведет? Когда Эрит уедет, ее унылое одиночество станет еще мучительнее.
Она отступила в прохладный полумрак отделанной плитняком кухни. Джулиан вошел следом за ней, и уютная кухонька вдруг показалась ей тесной. Не только потому, что Эрит был высокий крупный мужчина, но и благодаря почти осязаемой мощи, которую он излучал.
— Здесь очень мило. — Он без приглашения уселся на стул у окна и с нескрываемым любопытством обвел глазами комнату. В кухне царил хаос — последствие неумелых попыток Оливии приготовить варенье. В воздухе носился сладковатый запах горячего сахарного сиропа и фруктов. Оливия старалась держаться невозмутимо, но мешала уязвленная гордость.
Достав из кладовой кувшин с элем, она наполнила кружку для Джулиана и осторожно передала ему, стараясь не касаться его пальцами.
— Спасибо. — Эрит взял в руки кружку и сделал щедрый глоток.
Оливия старалась не смотреть на его запрокинутую голову и горло с дергающимся кадыком. Присутствие мужчины в доме, в этом мирном женском царстве, ошеломило ее. Она попыталась возмутиться такому бесцеремонному вторжению в ее сонный мир, но из-за близости Эрита сердце ее пустилось в неистовый восторженный пляс.
Бедное, глупое сердце.
Бедная, глупая Оливия.
Джулиан опустил кружку и устремил на Оливию внимательный взгляд.
— Вы вовсе меня не знаете. Так зачем вы приехали милорд?
— Я хотел тебя увидеть. Я повсюду искал тебя с апреля.
Резко отвернувшись, Оливия уставилась невидящим взглядом в глубину коридора, пересекавшего весь нижний этаж дома.
— Это бессмысленно. Я не поеду в Вену в роли твоей любовницы.
— Но я не прошу тебя об этом, — мягко возразил Джулиан.
Оливия повернулась, гневно сверкнув глазами.
— Не притворяйся, что явился сюда не затем, чтобы вернуть меня. Ты пытаешься придать себе гордый, независимый вид, но от тебя за версту пахнет вожделением.
— Разумеется, я желаю тебя, — без улыбки подтвердил Эрит.
— Это не… — Оливия внезапно осеклась. — Ты говорил, что вернешься в Вену в июне, сразу после свадьбы Ромы.
— В конечном счете, она так и не вышла за Рентона. Я думал, ты слышала.
— В наш глухой уголок не доходят сплетни. Вдобавок ни один из моих лондонских друзей не знает, где я. За исключением Перри, конечно.
— Этот лживый пес уверял меня, что не знает.
— Я заставила его пообещать, что он никому не скажет. Особенно тебе.
— А тебе известно, что в мае герцогиня Килмор счастливо разрешилась от бремени девочкой?
— Это поместье Килмора. Такого рода новости здесь не считаются лондонскими сплетнями. Расскажи мне о Роме. — Внезапно ужасная догадка заставила Оливию оставить насмешливый тон. — Надеюсь, Рентоны не узнали о нашей с ней встрече? Клянусь, я никогда не желала ей зла, Джулиан.
— Нет. Слава Богу, визит Ромы к тебе остался в тайне. Хотя разрыв с Рентоном бросил тень на ее репутацию. Теперь ее считают ветреницей.
— Так это она разорвала помолвку? — Оливия недоуменно нахмурилась. — Ты, похоже, не слишком расстроен.
Эрит равнодушно пожал плечами.
— Мальчишка всегда казался мне занудой и педантом. Оливия не смогла удержаться от шпильки.
— В сравнении с тобой — наверняка.
— Удар ниже пояса, любовь моя. — Джулиан издал короткий смешок и добавил, не обращая внимания на убийственный взгляд Оливии: — Рома еще так молода и незрела, даже для своих лет. Конечно, Рентой — блестящая партия, но я бы предпочел, чтобы моя дочь вышла замуж за человека умного, близкого ей по духу. Чем больше я узнаю ее, тем больше убеждаюсь, что, то напыщенное ничтожество, с которым она собиралась сочетаться браком, вовсе ей не пара.