В нем заговорила ревность, и Кайлмор понимал это.
– Миледи мне ничего не говорила. Даже когда я застал ее плачущей.
Сердце Кайлмора мучительно сжалось. Он больше не мог этого вынести. Он обязан вернуть ее брату живой, и здоровой.
– Полагаю, слезы дамы – ее личное дело, – сквозь зубы проворчал Кайлмор.
– Ее и ваше, ваша светлость.
– Ты слишком много позволяешь себе, – холодно оборвал он.
Суровые черты Хэмиша выражали разочарование, равное неодобрению.
– Да, я позволяю себе думать, что ты, молодой дурак, не понимаешь, какое сокровище теряешь. И, ваша светлость, не надо мне указывать место.
Кайлмор не потрудился отчитать старика за его наглость. Конечно, он знал цену тому, что терял. Но, несмотря на свой ум, Кайлмор не мог придумать, как вернуть Верити.
Спускаясь по сходням на маленькую пристань, Кайлмор заметил волнение в толпе, собравшейся вокруг причала. Но не обратил на это особого внимания, поскольку оно было поглощено Верити, слегка опиравшейся на его руку.
Впервые после разрыва она прикасалась к нему. Кайлмор боролся с желанием схватить эти тонкие пальцы и утащить ее в такое место, откуда она никогда не сможет убежать. Верити была так близко и в то же время так недосягаема, что это казалось пыткой более изощренной, чем он мог бы придумать, даже когда кипел от гнева и жажды мести.
Шум внизу становился все громче. Кайлмор полагал, что довольно редкое появление герцога в своем фамильном имении возбудило любопытство местных жителей. Он посмотрел поверх голов кланявшихся и приседавших перед ним крестьян, чтобы понять, чем вызван весь этот шум.
– Мы сразу же отправимся в Уитби, ваша светлость? – хрипло спросила Верити.
Это были первые за весь день слова, с которыми она обратилась к Кайлмору. По голосу чувствовалось, что она плакала. Боль пронзила сердце Кайлмора.
Он сразу же забыл про шум у дока, он думал только о ней. У Верити был бледный, усталый, печальный, но решительный вид.
Какие же мысли бродят в ее голове? В тот безжалостно короткий период времени, когда они были так близки, он бы сразу понял ее.
– Может, тебе сегодня отдохнуть?
Они уже шли по причалу. Кайлмор ожидал, что она отстранится. Но она этого не сделала, и он не мог подавить вздох облегчения. Верити так отчужденно держалась последние дни, что даже такая маленькая уступка казалась очень значимой.
– Я по-прежнему думаю, что нет необходимости сопровождать меня, – уже тверже сказала она.
– А я думаю, есть.
Раньше такая высокомерная уверенность вызвала бы возражения. Теперь же Верити только склонила голову в молчаливом согласии. Рука, касавшаяся рукава Кайлмора, дрожала.
Он не мог этого понять. Верити получила то, чего хотела, – возможность покинуть его. Она должна радоваться в предвкушении новой жизни.
Может быть, Верити просто больна. Он с беспокойством нахмурился и попытался заглянуть под поля ее соломенной шляпки, чтобы увидеть ее лицо, и смутно ощутил за спиной чье-то присутствие.
– Ах, ты, ублюдок!
Мощная рука схватила его за плечо и развернула, Кайлмор успел заметить пару горящих черных глаз перед тем, как огромный кулак ударил его по лицу.
– Господи! – Он отпустил Верити и пошатнулся.
– Лучше зови сатану, своего хозяина!
Бенджамин Эштон снова ударил Кайлмора по лицу, и на этот раз, неловко споткнувшись, герцог свалился на булыжную мостовую. Толпа взревела, но, никто не выступил вперед, чтобы оттащить нападавшего или помочь Кайлмору встать на ноги.
– Эштон… – сказал Кайлмор, пытаясь сесть.
Он потряс головой, чтобы вернуть ясность мыслей, и трясущейся рукой ощупал челюсть.
– Бен, остановись! – откуда-то из толпы закричала Верити.
– Остановлюсь, когда прикончу его, – прорычал Эштон. – Вставай, сукин сын.
– Бен! – Сквозь звон в ушах Кайлмор услышал, как Верити защищала его. – Бен, он привез меня обратно.
Кайлмор, пошатываясь, поднялся и отряхнулся.
– Не мешай, Верити.
– Да, Верити, не мешай, – угрюмо кивнул Эштон. – Мне надо проучить его светлость.
Он сжал кулаки, готовясь к новому нападению. Несмотря на то что Кайлмор приготовился к отпору, сердце не лежало к драке с Беном. Эштон имел полное право превратить его в котлету.
Черт, Кайлмор надеялся, что этот мужлан убьет его.
Герцог снова тряхнул головой, чтобы привести мир в порядок. Все плыло перед глазами, а в ушах жужжала тысяча злобных пчел.
Взмахнув темно-красной шерстяной юбкой, Верити бросилась между ними.
– Бен, если ты хочешь убить его, то сначала тебе придется прикончить меня, – предупредила она.
– Так он теперь прячется за женскими юбками, – ухмыльнулся Бен.
– Ты слышал меня, Бенджамин Эштон, – строго сказала она.
– Верити, отойди в сторону, – устало попросил Кайлмор. Гул в его голове постепенно затих, но челюсть страшно болела. – Он ничего мне не сделает.
– Он убьет вас, – упрямо возразила она, не двигаясь с места. – Вы слышали, что он сказал.
– Верити, сотня людей смотрит на нас. Кто-нибудь остановит его, не даст совершить убийство.
Теперь, когда Кайлмор пришел в себя, его действительно удивило, что до сих пор никто не попытался сдержать врага.
Но вот появилась и помощь.
Прискакал управляющий, за которым следовали двое работников. На причал выскочили Ангус и Энди.
Хэмиш с непроницаемым выражением наблюдал за этой сценой с борта судна.
Гнев Эштона продолжал сверкать в черных глазах, но Бен наконец взглянул на сестру, стоявшую между ним и ее похитителем.
– С тобой все в порядке? Видит Бог, если он обидел тебя, истинно говорю, я убью его.
– Ваша светлость! – Примчавшийся управляющий тяжело дышал в тяжелом черном пальто и старомодных штанах до колен. – Этот негодяй бродил вокруг имения, обвиняя вас в ужасных преступлениях. Я предупреждал, что вы посадите его в колодки за клевету.
– Ага, а я позабочусь, чтобы этого перекормленного щеголя повесили за изнасилование и похищение, – закричал Эштон. – Верити, милая, расскажи им, что он сделал с тобой.
– Бен… – нерешительно сказала она.
– Давай расскажи им, как он натравил на меня этих здоровых ребят и под дулом пистолета похитил тебя. Я неделями не находил себе покоя, представляя, как ты страдаешь.
Кайлмор приготовился к жарким обвинениям, которых заслуживал. Если Верити захочет обвинить его, ему нечем защищаться.