— Ну что ж, — сказал он неопределенно. Голос у него был высокий и не то чтобы неприятный, но тоже совершенно чужой. — В данных обстоятельствах… Послушай, что это ты держишь?
Спохватившись, Элька поняла, что до сих пор сжимает в руках узелок с бельем. Наверное, из-за него ей и было неловко делать книксен, ведь надо подхватывать юбки…
— Это… так… — Она густо покраснела.
— Сколько тебе лет?
— Так ведь… — робко начала Элька, но, встретив взгляд бледных глаз, ответила: — Месяц назад исполнилось четырнадцать, сударь.
— Ах, ну да, — кивнул он, — конечно.
— Сударь, — Элька посмотрела на него отчаянными глазами, — если я вам в тягость… или… ну, не к месту здесь, так я не в обиде, мамка уже договорилась с пани Эльжбетой из кондитерии, и я…
— Какой еще Эльжбетой? — Герцог покривился, точно от зубной боли. — При чем тут Эльжбета? Ах, ну да… — Он вздохнул и покрутил в пальцах автоматическое перо. — Послушай, Эля… принадлежность к державной семье налагает… — Он снова поморщился, укололся пером и бросил его на зеленое сукно стола.
Элька, чтобы больше не смотреть на герцога, разглядывала письменный прибор красного мрамора. Прибор был украшен гладким мраморным тюленем с круглыми темными глазами. Красиво.
— Я думал отправить тебя в пансион. Но, похоже, это бессмысленно. — Герцог заложил руки за спину и прошелся по комнате. — Пиши, Калеб. Мы, наша светлость и глава государства, всенародно объявляем и официально признаем, что девица… как твое полное имя?
— Электра, — прошептала Элька.
— Электра Яничкова, дочь… — он, проходя мимо стола, кинул мимолетный взгляд в бумаги, — Ларисы Яничковой, проживающей в поселке Курортное, является также нашей дочерью, зачатой пятнадцать лет назад во время нашего посещения упомянутого поселка Курортное. Точка. Далее. В связи с чем упомянутая Электра Яничкова препровождена в столицу, чтобы получить соответствующее воспитание и образование. Точка. Что еще?.. Мы, наша светлость и глава государства, готовы обеспечить девице Яничковой будущее, отвечающее ее происхождению. Все. Подпись, печать. Телефонируй в «Вечернюю столицу» и «Столичные новости», пускай завтра пришлют своих писак и светописцев. Только сначала пусть парикмахер и стилист с ней поработают, чтобы она не так… — Герцог опять чуть скривился. — И проинструктируй ее, как себя держать. Все. Отведи девочку в ее комнаты. Ты что-то хочешь сказать, Эля?
— А можно «Модную женщину»? — замирая, спросила Элька.
— Что? Какую модную женщину? Ты о чем?
— Ну, чтобы из журнала… из «Модной женщины». Тоже. Светописцев.
— Можно. Светописцев. Телефонируй туда, Калеб. Нумер хоть знаешь?
— Найду, — сказал Калеб, не переставая стучать на машине.
Элька воображала себе всякую роскошь: ковры, фарфоровые вазы в человеческий рост, полосатые гнутые диванчики (они, Элька знала, называются «козетками»). А тут, ну правда, две комнаты, но ничего особенного. Как будто у них в гостинице, только паркет блестит и в гостиной целых два стола — письменный и обеденный, хотя оба маленькие. А вот дальновизора нет, он, наверное, стоит в общей зале, подумала Элька. Или в столовой.
Окно, забранное причудливой решеткой, выходило в сад, там сквозь голые ветки просачивались косые солнечные лучи, на клумбах лежали клочья подтаявшего снега, сквозь них пробивались упрямые фонарики крокусов… Она положила свой узелок с бельем и шляпку на кожаный диван, заглянула в платяной шкаф (он был пуст) и от скуки в книжный — там стояли книги в строгих коричневых переплетах, все одинаковые. Когда Элька наугад вытащила одну, оказалось, что она на непонятном языке и даже без картинок.
Элька еще немножко послонялась по комнатам, но делать было решительно нечего, а спать не хотелось. В саду солнце и птицы охорашиваются на ветках, а она сидит тут как дура.
Она натянула жакетку и направилась к двери. Однако дверь была заперта снаружи. Элька шмыгнула носом и растерянно огляделась, — потом нахлобучила шляпку, завязала ленты под подбородком, уселась на диван, сложила руки на коленях и стала ждать.
Тени успели передвинуться по вощеному паркету и заполнить почти всю комнату, а медовый свет за окном погас, но Элька по-прежнему сидела неподвижно, уставившись в одну точку. Сами собой зажглись на стенах электрические рожки́, из-за чего за окном сразу потемнело, и Элька видела в оконном стекле свое отражение, оно плавало поверх черных веток. До чего ж у нее глупый вид в этой шляпке!
Наконец за дверью послышались скрип колесиков и звон посуды, потом ключ повернулся, и Калеб вкатил в комнату столик с блестящими серебряными судками; из-под крышечек шел пар, а булки, развалившись на салфетках, пахли так, что Элька опять шмыгнула носом.
— Кушайте на здоровье, барышня. — Калеб встал у дверей.
— Ваше высочество, — сказала Элька.
— Что?
— Если герцог мой папка, то я ваше высочество, нет?
— Нет, — честно ответил Калеб, — вы просто побочный отпрыск. Но полагаю, его светлость присвоит вам какой-либо титул.
— Ага. — Да если бы Элька знала, что тут с ней так будут обходиться, ни в жизнь бы не согласилась плыть в столицу. — Побочный отпрыск. Но ты, Калеб, меня на ключ не запирай. Небось не тюрьма.
— Это исключительно для вашей безопасности, барышня, — уверил Калеб, и Эльке было видно, что он врет, — пока вы не освоились. Так что кушайте и не волнуйтесь. А как поедите, извольте ознакомиться с этими бумагами. Там написано, что́ вам завтра отвечать на вопросы прессы. Вам следует заучить это наизусть, чтобы не было затруднений. Вы читать умеете?
— Умею, — сказала Элька задумчиво, — только я могу и сказать, что ошибка вышла. Что никакая я не побочный отпрыск, а папка мой Йонас утонул в море, когда я маленькая была.
— Послушайте, барышня… — неуверенно начал Калеб.
— Госпожа Электра. — Элька поправила шляпку.
— Госпожа Электра… у меня есть распоряжение…
— Если меня сичас же не выпустят отсюда, я им завтра такого наговорю… Скажите папке, я отменяю аудиенцию.
Каждый раз, когда она говорила «папка», Калеб чуть заметно морщился, и Эльке это было приятно.
— Вы что отменяете?
— Аудиенцию, — холодно повторила Элька, — когда из всяких газет приходят и спрашивают вопросы. И из «Модной женщины».
— Это называется пресс-конференция, — вздохнул Калеб. — Пресс-конференция, не аудиенция. Ну зачем вам в сад? Там же холодно.
— Потому что я так хочу. — Элька туже завязала бант под подбородком. — Я привыкла гулять перед обедом, ясно вам?
— Остынет же, — безнадежно сказал Калеб.
— Так подогрейте. — Элька, подняв голову, прошествовала мимо него. Проклятая шляпка опять за что-то зацепилась полями и из-за этого съехала ей на одно ухо, но Элька сделала вид, что не заметила.