Симон взглянул на нее — ее волосы, подсвеченные светом свечи, окружали голову, точно золотистый нимб, но само лицо терялось в полумраке…
— Может, владелец? — предположил он.
— Нет… какая-то женщина… член семьи или… экскурсовод местный… у нее кто-то из близких остался в городе, а связь прервалась…
— Кстати, Винер, ты сделал посев? — спросил Коменски. — Сейчас-то что там творится? Мы не особенно бережемся, но если…
— Да сделал я… — отмахнулся Винер. — И я… и Хлебников… еще тогда… там все чисто. Будь что, ты бы первым узнал.
— А радиация?
— А что — радиация? Ты опять же не хуже меня знаешь, здесь, в этом регионе, радиация практически в норме. Ты же видел радиационные карты — ну, имеется большое пятно на юго-западе Франции.
— Какая это теперь Франция… — грустно сказала Наташа,
— Ну, на юго-западе того, что было Францией… Должно быть, взорвалась атомная станция… Там были тектонические подвижки… Но в общем, ничего из ряда вон… тут не случилось ничего такого, чем пугали футурологи, Амос… Ни ядерной войны, ни крупных катаклизмов… ничего… Просто… все рухнуло…
— В одночасье? — ехидно спросил Гидеон.
— Нет. Не в одночасье. Но довольно быстро. Судя по датировкам культурного слоя…
— Она то же пишет, — сказала Оливия, — женщина эта…
— А причины?
— Ни слова… Может, просто не до того было.
— Может, слишком ясно, — предположил Симон, — чего о них писать…
— Ладно, — сказал Коменски, — может, удастся все же отыскать что-то… Но мы отвлеклись. Я вот о чем — Улисс говорит, что пропали только люди… остальное все осталось на месте — приборы, оборудование… Ну, одним словом, это меня и тревожит.
— Предполагаешь худшее?
— Не знаю. Скорее, опасаюсь. Разумеется, могло случиться все, что угодно, но эту возможность тоже со счетов сбрасывать нельзя.
— А тамошние местные?
— А что — тамошние местные? Они не очень разговорчивы, знаешь ли…
— Не то, что твои, а Симон? — спросил Гидеон.
— Эти-то… да…
Он смолк, пододвигая себе тарелку. Все, что было извлечено из-под развалин музея — все, о чем мечталось в мире металла и пластика, в функциональном мире космических перелетов и дальних поселений, где есть только самое необходимое и ничего больше…
Все очищено, простерилизовано, приведено в порядок — фарфор и матовая патина серебра, в сиянии свечей отливающая розовым, хрупкое стекло бокалов на высоких ножках, которые так удобно ложатся в руку… лишь пища из синтезатора, бесформенной массой лежащая на тарелках разрушала ощущение подлинности.
Видно, Гидеон подумал о том же, потому что он сказал:
— Надо бы настоящую еду. Если уж…
Наташа, сидевшая от Симона по левую руку, вздрогнула:
— Не приведи Господи, — с коротким смехом проговорила она, — это же ужас! Грязь, навоз — они же навозом удобряют… Живое мясо.
— В том-то и дело, — назидательно проговорил Гидеон, вертя в пальцах вилку, — в том-то и дело! Мы слишком изнежены. Цивилизация еще не есть культура.
— Навоз на полях и скотобойни тоже не есть культура, — заметил Симон.
— Не скажи…
Симон принялся за еду под негромкую запись, которую аппаратура старательно воспроизводила с привезенного со звезд кристалла. Недоставало только музыкантов на хорах, хотя сами хоры сохранились — уходящая во тьму галерея под сводами зала.
— Мечтаешь припасть к истокам, Гидеон? — спросил он. — Простая, бесхитростная жизнь? Расскажи об этом местному старосте — он, кстати, сморкается на пол. А уж вонь в избе…
— Ох, — сказала Наташа, — пожалуйста…
— И все-таки, Симон, — обернулся к нему Коменски. — Я хотел бы знать… Симон пожал плечами.
— Ты был прав. Не могу сказать, что они совсем безнадежны, но… письменности у них нет, совершенно дикие суеверия… На любой чих разработан свой ритуал…
— Группа Лагранжа вплотную приступила к контактам, — заметил Гидеон. — Они, вроде, даже взялись кого-то учить…
— Я знаю, мне Улисс рассказывал. Они с Дианой притащили какую-то девчонку… вымыли и посадили за компьютер… Да еще стимулятор подключили… Сам Лагранж как раз был против — его измором взяли. А что от нее толку, от одной-то… Они там, на побережье, совсем дикие… Впрочем, что забавно, письменность у них сакральна, а вот навыки чтения сохранились.
— А результаты?
— Пока неясно. Диана еще на что-то надеется.
— Ладно, — вмешался Коменски, — Гидеон?
— А что — я? — неохотно ответил Гидеон. — Туземцы как туземцы. Впрочем, лично мне они симпатичны.
— Ты отлично понимаешь, о чем я тебя спрашиваю. Ты ведешь наблюдения с воздуха?
— Я повесил датчики — если они что-то засекут… мы это тут же узнаем. Либо группа Лагранжа…
— Подключись к наблюдениям, Наташа, ладно?
— А как же музей? — обиженно спросила Наташа. — Я же тебе говорила, я хочу устроить во внутренней галерее…
— В свободное время. Никуда он не убежит, твой музей.
Наташа замолчала и тоже уткнулась в тарелку. «Не очень-то радостный обед получился, — подумал Симон… — впрочем, так оно и идет — все хуже и хуже…»
— Так мы старались, — грустно заметила Оливия, — а тут все равно неуютно как-то…
— Уж очень долго здесь никто не жил, — сказал Симон, — в этом замке… И местные его избегают.
— Как ты думаешь, почему? Симон пожал плечами.
— Почему не поселились? Замок не так-то просто содержать… Его и протопить-то невозможно. Странно другое — почему они его не растащили по камешкам?
— Боятся, — сказала Наташа. — Как ты думаешь, кто тут когда-то жил? Граф Дракула!
— Кто? — удивился Винер.
— Ну, знаменитый вампир…
— Что? — заинтересовался Гидеон. — Неужто вправду?
— Да нет, разумеется, это они так туристов привлекали. Я нашла проспекты… На самом деле сюда лет за двадцать до всеобщего обвала вселился какой-то мелкий землевладелец, потомок прежних владельцев. И устроил тут музей с экскурсиями. И слухи распустил — для привлечения туристов.
— А местные, выходит, тоже поверили, — заметил Симон. — И до сих пор верят.
— Надо отдать ему должное, этому владельцу, — сказал Гидеон, — он вообще был человеком неглупым… Когда все начало рушиться, собрал все фамильные ценности и архивы, упаковал все и замуровал в подвале. Мои сервы…
— Твои сервы, — мрачно сказала Наташа, — все смазкой испачкали…
— Да ладно тебе…
— Кстати, — заметил Коменски, — насчет сер-вов… Ты их отключил? Не хотелось бы напугать местных.