Я чувствовала себя стоящей на шатких мостках и не ведающей: то ли идти вперед, то ли шагнуть назад. Безусловно, мне нравилось новое отношение Алексея, но разделившую нас трещину нельзя сковать вмиг, одномоментно, так, чтобы сразу – и все хорошо. Не знаю, понимал он это тогда или нет; я же просто наблюдала и прислушивалась к себе, к тому, что происходит внутри. А там – тишина: ни да ни нет в ответ не звучало. Во мне все затаилось и чего-то ждало. Как в детстве, когда ты выходишь ночью на балкон, поднимаешь голову вверх, в небо, и смотришь не отрываясь на беззвучный танец далеких звезд, ожидая, что явится тебе сверкающая в своей божественной наготе истина и откроет космические законы, покажет тропу, Млечный Путь, по которому ты пойдешь смело и радостно, с пронзительным ощущением жизни: мимо серпика ущербной луны, мимо созвездий Близнецов, Большой Медведицы, Кассиопеи, Андромеды, Возничего и Волопаса, Гончих Псов, Центавра, мимо Южного Креста и Лебедя, Цефея, Гидры, Весов и Персея, куда-то, в неведомую даль, в другую галактику…
Я не знала, что принесет нам этот ветер перемен, желая единства с любимым, наверное, все еще любимым мною человеком, так, чтобы без слов всегда было понятно, когда хочется секса, а когда нежных и тихих родных объятий, чтобы тебя взяли на руки, погладили по голове и сказали, что ты самая родная, любимая, единственная, что никого нет в мире лучше, бесценнее, умнее, красивее, чтобы понимать, что можно расслабиться и не ждать очередного удара, и уже не надо ничего объяснять, оправдываться, а можно просто жить.
Двое сливаются в единое существо и просто по природе своей не могут ранить самое себя, не надо барахтаться и сучить лапками в попытке не захлебнуться, не утонуть, и тогда наступает истинная свобода обретших друг друга людей, наступает гармония, которую создать могут только двое, вместе. Но тут требуются не только внешние проявления любви и заботы, а попытка понять глубоко внутри и себя, и того человека, который тебе дорог. Без осознания себя, без любви к самому себе, именно так, чтобы посмотреть в зеркало и сказать: «Привет!» – ничего не получится, иначе это просто фантом, недолгая иллюзия, которая со временем истает и развеется, оставив после себя лишь зигзаг зеро и картинку ряби окончившего вещание телеканала.
Мы все не ангелы, и тут нужна ежедневная работа над самим собой. Почему ты злишься на любимого, если он сделал что-то не так: бросил куда попало носки, не закрутил крышечку тюбика с зубной пастой, забыл купить хлеб, опоздал в театр, не позвонил твоей маме?.. Может быть, тебя в этот день обругал кто-то на улице или ты сама совершила неблаговидный поступок, и теперь задним числом стало стыдно? Если она улыбается кому-то, то это еще не значит, что она хочет изменить, а если даже и хочет, то почему? Задавая себе вопросы, можно избежать разных негативных ситуаций, нарастания снежного кома обид, застрявшего в твоем горле и заставляющего задыхаться от нехватки кислорода и тупой всепоглощающей ненависти. Надо понять, что никто никому ничего не должен, раз речь заходит о любви и о двух половинках, соединившихся, слившихся, сплавившихся либо в уродливое нечто, либо в произведение искусства.
Мы пережили период равнодушия и отдаленности, период ожесточенной войны: теперь наступило перемирие – вывешен белый флаг, стороны обдумывают дальнейшие действия, стратегию и тактику поведения. Мне очень хочется, чтобы за этим периодом наступил МИР: полноценный, осмысленный, полный всепоглощающего счастья, такой, которого все всегда ищут и так мало кто находит. Я очень надеюсь, что тогда с полным правом, мы сможем сказать тихо и твердо, так же, как сказал однажды один из моих пациентов: «У нас есть мы».
* * *
В полумраке комнаты раздаются заунывные, для кого-то смертельно страшные звуки Поющей чаши. Иногда к ним примешивается жалобный плач свирели, неспешное журчание ручья или кукование кукушки. Мерное нарастающее гудение проникает внутрь, заставляет содрогаться, вышвыривает из привычного мира, дробит сознание на части и внушает смертельный животный ужас. Меня эти звуки успокаивают. Я стою на сеансе, закрыв глаза, и чувствую, что рядом со мной находятся такие же ученики, как и я: Сергей, Ким, Андрей, Арина, Рита и Алексей… Внутренним зрением я вижу, как Петр открывает частоты, колодец, куда «сливается грязь», как постепенно меняется наша аура. Мне становится легко, тело наполняется энергией, светом… приходит осознание того, что
ВСЁ БЕЗУСЛОВНО БУДЕТ ХОРОШО…
Действующие лица
Ася.
Яна.
Парень, прохожий.
Олег, муж Аси.
Андрей, друг Аси, гей.
Кэт, знакомая Андрея.
Марина, подруга Яны.
Оля, подруга Яны.
Действие 1
Акт 1
Обычная московская квартира со средним ремонтом. В комнате полумрак. За окном дождливый вечер. Слышно, как стучат по карнизу гулкие капли дождя. Комната не загромождена мебелью, скорее пуста. Там есть диван, два кресла, этажерка с книгами и разными статуэтками. В одном углу у окна компьютерный стол. Но ноутбук почему-то стоит на полу. Там же валяется куча разных бумаг, очевидно распечатки с принтера. Рядом бутылка коньяка и бокал. На блюдечке порезанный лимон. Пепельница, в которой тлеет сигарета. Толстая круглая зажженная свеча из оранжевого воска, тоже на полу, в опасной близости от бумаг.
Она стоит у окна. Потом медленно ходит по комнате. Садится к ноутбуку. Иногда наливает себе в бокал коньяк и выпивает, медленно, думая о своем.
* * *
Ася. Континент детства.
Хранить воспоминания из фигурок облаков-зверей, из дождевых слез, стекающих по запотевшему стеклу автобуса, идти по осколкам разбитых кем-то голубых гайдаровских чашек…
Вспоминать внезапно детские считалки, далеко запрятанные обиды от моральных и физических оплеух.
Наотмашь.
Крыши моего детства. Бесстрастные звезды. Манящий вакуум, за которым мерещится бездна.
Ты есть?
Господи, там кто-нибудь есть?
Кап-кап-кап… за окном дождь.
Наматываю прядь волос на палец.
Я медленно схожу с ума.
Я разложу себя на составляющие, как пазл или детский конструктор.
Плевать, что больно…
Этим можно упиваться.
Яд может доставлять наслаждение.
Медленно убивать себя, выдыхая дым в окно. (Курит, наблюдая за дымом.)
Развеивается.
Везет же…
Вот так бы разом выдохнуть тебя и стать пустой, полой… как горшок…
(Оборачивается, идет и садится на пол перед компьютером. Берет один из разбросанных на полу листов, вглядывается, читает.)
Я буду умирать в чужих домах