Я попыталась воззвать к его логике:
– Женщина лежит в реанимации, как ей с врачом поговорить?
– В интенсивную терапию вообще посетителей не пускают, – обрадовался охранник, – только по особому распоряжению. Обращайтесь к врачу, вон там висит внутренний телефон.
– Не знаю его фамилии, – пробормотала я.
– Идите в справочную, – не дрогнул бдительный страж.
Я поспешила к стойке, за которой восседала симпатичная, хотя и слишком ярко накрашенная брюнетка, и услышала от нее вежливое, но категоричное заявление:
– Ваш паспорт! Сведения о больных выдаются только родственникам, внесенным в список. Дарью Васильеву пациентка Николаева не указала.
Я сказала, что сын пожилой дамы в командировке, невестка тоже за пределами Москвы. И она медик, не снимет трубку, потому что занята больными. А мне надо срочно побеседовать с лечащим врачом Майи Михайловны. Но администратор осталась непреклонной.
Пришлось вернуться к охраннику и расстегнуть кошелек. Зеленая бумажка сработала лучше волшебной палочки. Страж ворот сделал ловкое движение рукой, пряча купюру в карман, и тихо сказал:
– Четвертый этаж, нажмите на звонок, позовите Люсю. Скажите, что вас к ней Григорий отправил, она поможет.
Симпатичная девушка в зеленой «пижаме» расплылась в улыбке, услыхав имя секьюрити. Я спросила:
– Как Майя Михайловна?
– Состояние тяжелое, но стабильное, – привычно ответила Люся. И пояснила: – Хуже больной не делается, что уже хорошо. Вы не волнуйтесь, у нас прекрасные врачи и замечательный уход.
– Почему у нее случился инфаркт? Она никогда не жаловалась на сердце, – недоумевала я.
Люся оглянулась по сторонам:
– А вы ей кто?
– Племянница, – быстро соврала я. И для убедительности добавила: – Тетя мне вместо матери.
Медсестра профессионально улыбнулась:
– Перелом ноги – стресс для организма. Да еще в таком почтенном возрасте. А может, ваша тетя из-за визита родственника разнервничалась? Оксана Валентиновна, хирург, рассказала Виталию Генриховичу, нашему заведующему, что к ней приходил сын. Он у нее в палате посидел, йогурты и бананы принес. Пробыл недолго, минут, наверное, пятнадцать. Через некоторое время Оксана Валентиновна зашла Майю Михайловну проведать, а той совсем плохо.
– Мне необходимо переговорить с Виталием Генриховичем! – воскликнула я.
– Ой, это невозможно, – испугалась Люся, – он…
Я, не дослушав, отпихнула медсестру, юркнула в коридор, сразу увидела дверь с табличкой «Заведующий отделением», толкнула ее, влетела в кабинет и бросила в лицо полному лысому мужчине, сидящему за письменным столом:
– У вас тут просто черт-те что творится!
Надо отдать должное врачу – он не разозлился, предложил мне сесть. Спокойно меня выслушал и уточнил:
– Вы уверены, что единственный сын Майи Михайловны сейчас далеко от Москвы?
– Абсолютно! – взвилась я. – Николаев уехал до того, как мать получила травму. Сергей работает с крупным бизнесменом, а тому плевать на его семейные обстоятельства. Жена Сережи, кстати, ваша коллега, тоже сейчас в командировке. В палату к Майе Михайловне проник посторонний человек, который что-то ей вколол или подсыпал в еду, поэтому у нее и случился инфаркт. Имело место покушение на убийство!
– У нас серьезная охрана, – возразил врач.
Я вынула кошелек, повертела им перед его носом и сказала:
– Это пропуск через пост. Как я, по-вашему, сюда попала?
Виталий Генрихович покраснел.
– Понятно. Я приму необходимые меры, у палаты Николаевой организую круглосуточное дежурство.
– И никого к ней не впускайте! – потребовала я.
– Конечно, не волнуйтесь, спасибо, что нашли время прийти, – вежливо произнес реаниматолог.
Когда я вышла к лифту, там стояла Люся. Увидев меня, она сердито отвернулась, и тут у нее на поясе запищала рация. Медсестра нажала на кнопку.
– Слушаю, Виталий Генрихович.
– Проверь, чтобы сумасшедшая дура, которая несла сейчас шизофренический бред в моем кабинете, покинула клинику! – громко прохрипели из динамика. – И передай своему жениху-охраннику, если он еще раз сюда кого пропустит, лишится работы! Уволю по статье! И его, и тебя!
Должна признаться, что речь завотделением я привела, так сказать, с купюрами. А вообще-то он не стеснялся в выражениях, казалось бы, никак не подобающих его статусу.
Люся стала пунцовой.
– Чего молчишь? – надрывалась рация в том же духе. – Почему не отвечаешь?
– Хорошо, Виталий Генрихович, – пролепетала девушка, – будет сделано.
И тут подоспел лифт. Я вошла в кабину и посмотрела на медсестру:
– Едете?
Люся попятилась к окну, потом бросилась в коридор. На мой взгляд, ей следовало ретироваться раньше, когда ее начальник только начал сотрясать воздух ругательствами. Да, видно, девушка растерялась, и я услышала все, что про меня думает заведующий отделением. Возвращаться назад и пытаться переубедить его – пустое занятие, он уже решил, что я «сумасшедшая дура», и своего мнения не изменит. И что теперь делать? Отправиться к Дегтяреву и заставить полковника заняться делом Вани?
Но Александр Михайлович совершенно справедливо спросит: «А где преступление? В документах указано, что маленькая Аня умерла от порока сердца. Регина Львовна скончалась в результате инфаркта. Никаких сомнений у врачей ни в том, ни в другом случае не возникло, иначе бы они вызвали полицию. Слова, которые безутешная мать написала на фотографии умершего ребенка, не являются доказательством злого умысла. Майя Михайловна сломала ногу? Для женщины в возрасте это серьезный стресс, вероятно, он подорвал ее сердечно-сосудистую систему. Продавщица Светлана стала жертвой несчастного случая. Родинки Ивану с запястья удалили из косметических целей. Или побоялись, что они переродятся в злокачественные образования. Переселение любовницы с дочерью в дом вдовца не является нарушением закона. Тысячи мужиков имеют связи на стороне и при этом вполне счастливо живут с законной супругой. Ну да, Николай Петрович явно поторопился, пригласил даму сердца в загс почти сразу после похорон Регины, но ведь это не подсудное дело.
А вот если я найду доказательства убийства Ани, тогда Дегтярев будет вынужден отреагировать иначе. Ну и с чего начать?
Из документов, которые прислала мне Лена Брагина, явствует, что Анечка ушла из жизни в частной лечебнице, которая давно прекратила свое существование. Куда подевался архив клиники, неизвестно, вероятно, его уничтожили. На месте медцентра сейчас жилой дом. Регина Львовна умерла, с матерью и сестрой она долгие годы не поддерживала отношений. До подслушанного разговора родителей Ваня даже не предполагал, что у него есть бабушка и тетя. К тому же Валентина Гавриловна страдает слабоумием, а Людмила живет в Англии. В курсе дела может быть только Юрий Бибиков, первый муж Регины, отец Анечки. И, вероятно, Вани тоже. Кстати, тяжелый врожденный порок сердца, а такой диагноз был поставлен после смерти девочки, обнаруживают у ребенка практически сразу…