– Эй, ты меня слушаешь? – громко спросила Эля.
Я невольно вздрогнула:
– Конечно.
Эля продолжала ругать Бориса Павловича, я машинально кивала в такт ее словам, почти не слушая. Мне уже было ясно: собеседница никак не может быть тем человеком, которого Николай Петрович Лавров послал украсть собранные Майей Михайловной документы из тайника в секретере, а потом утащить мой айпад. Лавров должен очень доверять своему помощнику (или помощнице), скорей всего, тот (или та) его верный друг. А Эля таковым точно не является. Более того, глупенькая девушка здорово разозлила хирурга, когда организовала влюбленной парочке свидание. Нет, медсестра не шарила ни в кабинете, ни на кухне в коттедже Николаевой, я ошиблась, предположив, что домик тайно посетила именно она. Тогда кто? Необходимо побыстрее свернуть беседу с «лучшей подругой» и позвонить Татьяне Волошиной, женщине, которая обвинила Лаврова в смерти его первой жены. Вот только Эля явно не собирается покидать кафе. Ну да, ведь торопиться глупышке, в связи с увольнением из клиники, некуда. Надо придумать причину, по которой мне необходимо срочно уйти. И тут у меня в сумке запел мобильный.
– Как дела? – спросил Феликс. – Чем занята?
– Прекрасно! – намного громче, чем надо, откликнулась я. – Отлично помню о нашей встрече!
– Мы договаривались о свидании? – удивился Маневин.
– Конечно, Феликс Жанович, – перебила я его, – не беспокойтесь, я никогда не опаздываю. Уже мчусь на всех парах.
– Куда? – растерялся Маневин.
Но я быстро отсоединилась, запихнула мобильный в сумку, поманила официантку и, не обращая внимания на вновь зазвонивший телефон, сказала Эле:
– Извини, я спешу на совещание, шеф нервничает. Сейчас расплачусь и побегу.
Положив на блюдечко деньги и помахав медсестре рукой, я выскочила из кафе, вытащила трубку и укоризненно произнесла:
– Так нельзя! Если я несу чушь, ты должен подыграть мне!
– Что происходит? – полюбопытствовал Феликс.
– Объясню потом, – ответила я, торопясь к машине, – при личной встрече. Мы же сегодня хотели вместе пообедать.
– В шесть? – спросил Маневин.
– Идет, – согласилась я. – В «Рагу», что неподалеку от Белорусского вокзала, там вкусно готовят. Не хуже, чем в Париже в моей обожаемой «Якобинке».
– Договорились, – обрадовался Феликс.
Я быстро нажала на экран и набрала нужный номер. Сначала заиграла тихая музыка, потом послышался гул голосов и звонкое:
– Алло!
– Можно Татьяну?
– Слушаю, – сказала женщина.
Я постаралась придать голосу официальности:
– Гражданка Волошина?
– Да, – встревожилась собеседница. – А вы кто?
Благодаря Лене Брагиной я знала, что Татьяна в момент обращения в милицию с обвинением в адрес Лаврова работала врачом в бассейне «Лира», и подумала, что она совсем не разбирается в том, как ведут следствие.
– Кто это? – надрывалась Волошина.
– Начальник отдела пересмотра дел, полковник полиции Дарья Васильева, – гаркнула я.
– Ой! – вырвалось из трубки. – Что случилось? Авария? Миша ранен?
– Все живы, я работаю не в ГАИ, а в другой структуре. Вы когда-то обращались в милицию с заявлением по поводу убийства Натальи Псовой?
Волошина ответила не сразу, она шумно задышала, потом с неприкрытым удивлением отозвалась:
– Это ж когда было… Больше десяти лет прошло, а вы только сейчас спохватились? Ну и оперативность!
– Следователь, занимавшийся суицидом, пару месяцев назад был пойман на взятке, – заявила я, – теперь все его дела подлежат пересмотру.
– Правда? Обалдеть! – поразилась Волошина. – Это ж огромная работа!
– Да, задача перед нами стоит трудная, – согласилась я, – но таков закон. Мне надо задать вам пару вопросов.
– Ну… раз надо, то ладно, – протянула она. – Но я сегодня никуда отойти не могу, дежурю в бассейне.
– В «Лире»? – продемонстрировала я свою осведомленность.
– Да. Откуда вы знаете? – удивилась собеседница. – Хотя глупый вопрос. У меня дежурство до полуночи. Фитнес-клуб закрывается поздно.
Я обрадовалась.
– Полагаю, у вас не очень много пациентов?
– Один человек в месяц, – засмеялась Волошина.
– Если я подъеду через час, мы сможем побеседовать в вашем кабинете?
– Подкатывайте в любое время до двадцати трех.
Рабочая комната Волошиной оказалась крохотной, в ней едва уместились стол, узенькая кушетка и два стула.
– Присаживайтесь, пожалуйста, – предложила она. – Вы такая худенькая… Я представляла себе начальника отдела полиции другим.
– Мужеподобной огромной теткой в бронежилете и с пистолетом в зубах? – улыбнулась я. – В нашей структуре служит много женщин, и они, как правило, элегантно выглядят.
Татьяна покраснела и решила сменить тему.
– Вот уж не предполагала, что при аресте следователя производится проверка всей его работы.
Я молча села на жесткий стул. Понятия не имею, существует ли подобная практика в России, а вот в американских криминальных сериалах частенько упоминают о комиссиях, которые вынуждены после ареста грязных копов изучать их дела. Хорошо, что Волошина врач, а не юрист, она сразу поверила в мою беззастенчивую ложь. И она конечно же не попросит «полковника» предъявить документы, подтверждающие ее полномочия. Наши люди на редкость беспечны, почему-то никогда ни у кого не проверяют служебные удостоверения. А ведь сегодня на рынке можно купить какие угодно «корочки», хоть книжечку, в которой будет указана должность «Президент земного шара».
Волошина положила руку на стол и выжидательно взглянула на меня, и я решила без длительной подготовки хватать кота за шкирку.
– Почему вы обвинили Николая Лаврова в убийстве Натальи Псовой? У вас имелись доказательства его преступного умысла?
Татьяна опустила голову:
– Да нет, просто погорячилась. Мы с Натой дружили с детства, ходили в один класс. Я после смерти мамы у Псовых дневала и ночевала. Ее родители, Игорь Евгеньевич и Сонечка – все только так ее мать звали – мне очень помогли. Псов занимал высокий пост, имел огромные связи, причем не только в мире медицины. Именно он устроил меня на учебу в институт, и я оказалась в одной группе с Наташкой. Мы так радовались, что будем вместе, планировали потом и работать бок о бок. Помню наш самый первый учебный день – все сидят в аудитории в белых халатах… Сейчас смешно говорить, но тогда я ощутила себя прямо профессором. Еще ничего не знала, ухо от ноги не отличала, но ведь на мне была форменная одежда врача!
Волошина закинула ногу на ногу и предалась воспоминаниям, я ей не мешала. Чем дольше человек говорит, тем больше шансов, что он разболтает то, о чем следовало бы промолчать…