Марков невольно посмотрел на неплотно закрытую дверь кабинета. Он не хотел, чтобы она слышала подобные слова. Но фраза уже была произнесена, и наверняка Чернышева слышала весь разговор.
— Обещаю, — сказал он, вставая со стула, — и жду вашего звонка.
В соседней комнате Марина прикусила ладонь, чтобы не выдать себя.
— Вы разрешите мне с ней попрощаться? — спросил Фарвелл.
— Почему так трагически? — нахмурился генерал. — Конечно, можете попрощаться. Я ведь вам пообещал, что никаких санкций по отношению к ней не будет.
— Спасибо, — серьезно поблагодарил Робер.
В соседней комнате она поднялась со стула. Сейчас ей понадобятся все ее силы. Он вошел в комнату и взглянул ей прямо в глаза. Потом подошел к ней ближе.
— Извини, — снова произнес он, — извини. Я не думал, что все так глупо получится.
— Ничего, — она впервые почти искренне коснулась его щеки, — ничего страшного, Робер.
— До свидания. — Он наклонился и осторожно поцеловал ее, едва коснувшись ее губ.
Она внезапно сама потянулась к нему и ответила долгим поцелуем. Словно прося прощения за сегодняшнюю ночь и за свой обман.
Возможно, он что-то понял. Потому что удивленно посмотрел на Марину и, ничего больше не сказав, вышел из квартиры. Когда за ним захлопнулась дверь, она вышла в столовую. У окна стоял генерал Марков.
— Это было обязательно? — спросила она.
— Что? — уточнил он, не поворачиваясь к ней лицом.
— Весь этот спектакль. Это было так необходимо?
— Да.
Он ответил так односложно, что она не решилась задавать другие вопросы. И подошла к дивану, тяжело опустилась на него. Он смотрел вниз, провожая взглядом молодого человека, пока тот не сел в свою машину. Автомобиль плавно отъехал от дома. Почти сразу следом за ним поспешила черная «Волга».
— Не понимаю, — сказал вдруг генерал, — не понимаю. Что-то мы сделали неправильно. Что-то не совсем так. Мне не понравилось его поведение.
— А мне не понравилось поведение этих сотрудников милиции. И понятых. Откуда вы набрали такую публику? Это тоже наши сотрудники?
— Нет, — улыбнулся Марков, — так сыграть невозможно. Двое понятых были настоящие. Он работает дворником за два квартала отсюда, а она санитарка из больницы в Подмосковье. Мы привезли ее из вытрезвителя.
— Интересная публика, действительно никто бы так не сыграл. Вы видели, как они себя вели?
— Конечно, видел.
— И полковник?
— Он тоже, — улыбнулся Марков, — он, кстати, мой заместитель. Настоящий заместитель.
— А почему он мне не давал одеться?
— Может, ты ему просто понравилась. Такой вариант ты полностью исключаешь?
— Учту. Но почему вы не сказали мне, что Робер профессиональный разведчик?
— Ты бы держалась с ним несколько по-другому. Более скованно. А мне хотелось, чтобы ты видела перед собой просто симпатичного молодого человека.
— У вас осталась пленка?
— Конечно.
— Я хотела бы посмотреть.
— Никаких проблем.
— Вы думаете, он согласится?
— А ты как думаешь?
— Нет, — сказала она, словно испытывая непонятное удовлетворение от того, если бы операция с их участием провалилась.
— Почему? — спокойно спросил Марков.
— В нем есть какая-то гордость. Какой-то стержень. Может, поэтому он и бабник. Какое-то сильное мужское начало.
— Это уже твои выдумки, — улыбнулся генерал. — Можешь переодеваться. Сюда ты больше не вернешься. Даже если он согласится, мы объясним ему, что после случившегося скандала ты решила переехать из Москвы.
— Думаете, он поверит?
— Иди переодевайся, — нахмурился генерал.
Марина пошла в свою комнату. Уже перед самым уходом она обернулась к Маркову.
— Вы ведь обещали говорить мне всегда всю правду.
— А ты поверила?
— Нет.
— И правильно сделала. Вот когда ты не будешь верить никому, тогда ты станешь профессионалом.
Утром следующего дня Марков неожиданно вызвал Чернышеву к себе. Он был сдержан и как-то неприятно мрачен.
— Получишь сегодня направление на Алтай, — сказал он, не глядя на молодую женщину. — Там есть наш санаторий. Отдохнешь дней десять.
— Я не устала, — запротестовала женщина, — и вы обещали показать мне пленку.
— Пленка никуда не убежит, — он явно был не в настроении, — а приказы у нас не обсуждаются. Позвони матери, скажи, что уезжаешь на неделю. Отдохнешь и вернешься. Самолет через четыре часа. Тебя отвезут в аэропорт.
— Хорошо. — Она вышла, не понимая, что произошло.
На сборы ей дали совсем немного времени. И уже через три часа она сидела в аэропорту, в депутатской комнате, в ожидании своего рейса. Провожавший ее немолодой капитан Зинин, который обычно опекал ее в поездках по городу, сидел в углу, посапывая носом. Она прошла в буфет и попросила стакан чая. Работал телевизор, диктор привычно сообщал официальные сведения. Она задумчиво уставилась в стакан. Затем решительно поднялась и, выйдя из буфета, подошла к дежурной по депутатской.
— У вас есть городской телефон?
— Конечно, — удивилась дежурная. — Рядом, на столике.
Марина прошла к телефону, подумала немного и, решительно встряхнув головой, набрала номер канадского посольства. Телефон довольно долго не отвечал. Затем незнакомый голос сказал по-английски:
— Это канадское посольство. Вас слушают.
Она заколебалась, но все-таки попросила:
— Мистера Робера Фарвелла попросите к телефону.
В ответ секундное замешательство и внезапный вопрос:
— Кто это говорит?
— Это его знакомая.
Снова непонятное замешательство, и, наконец, незнакомец сказал:
— Его сегодня не будет. Может, что-нибудь ему передать?
— Нет, ничего, спасибо.
Она быстро положила трубку и, пройдя к сидевшему Зинину, опустилась рядом с ним на диван. До отлета самолета оставалось еще минут сорок.