В систему Багуты вскоре прибыло и второе крыло пирамиды Таинант, и оставалось там около пяти местных циклов, приблизительно шесть земных лет, пока конклав не призвал силы в другое место.
Астероид попался здоровый – даже по меркам местного пояса. Иные камешки в поясе крупнее естественного спутника Багуты-3, который всего-то вчетверо меньше самой планеты.
Катер-штольня отделился от рудной базы; унтер, видно, решил не ждать полных результатов разведки, а сразу брать удачу за хвост и приниматься за дело.
– Разведка, к высадке! – пропел он сиплым от алкоголя голосом.
Еще два столетия назад шаты не знали что такое алкоголь. Участь расы-сателлита, малозавидная даже при взгляде издалека… Все решают за тебя – что тебе есть, что тебе пить, сколько и с кем тебе трахаться, кем и как интенсивно работать.
Шат Унген по прозвищу Мотыга жалобно уркнул и полез из гамака.
Конечно, жить под пятой самодовольных наседок-азанни – участь на редкость тоскливая. Но, с другой стороны, среди шатов тогда не было законченных пьяниц, как отец. Шаты практически не знали воровства – а теперь что? На прошлой неделе у четвертой бригады сперли две штольни, и никаких концов унтеры отыскать не сумели! График бурения сорвали ко всем исамарам, премиальные, понятно, тю-тю, и в отпуск теперь неизвестно когда выпустят…
Люди пошатнули незыблемое превосходство пяти высших рас над остальными обитателями Галактики. Но они же и ввергли всех без разбору в грязь, в беззаконие, в произвол… Борк знает еще во что. Разве стал бы брат Шат Унгена Мотыги вором, а сестра проституткой, если бы шаты остались сателлитами азанни? Разве отец умер бы от пьянства, а мать – от нищеты и болезней? Вряд ли. Работали бы себе где-нибудь на Багуте-3 под присмотром начальника-азанни… Не роскошествовали бы, это факт, но не пришлось бы и бедствовать.
Мотыге повезло – он не стал вором, как брат; ну а участь сестры он по понятным причинам разделить не мог вовсе. Он сумел устроиться в горняцкую артель, по полной программе отпахал четыре цикла на Багуте-4, а потом был отобран военным ведомством для работы в поясе астероидов. Вероятно, сыграло свою роль стойкое предубеждение Мотыги против алкоголя – брат его родился куда здоровее, но за несколько лет превратился в развалину. А Мотыга здоровье не травил, работал много, но не через силу, и мало-помалу перерос старшенького. Стал и ростом выше, и в ключицах пошире, и мышечные узлы нарастил – будь-здоров, не скрипи!
– Мотыга! – зычно заорали из коридора. – Ты что, в полусон впал?
– Иду-у-у-у!!! – пропел Шат Унген в полную силу воздухополости. Со стола сдуло тоненький листик пластика – распечатку сестриного письма, что вчера пришло. Мотыга снова вспомнил о семье и тяжко уркнул. Брат – Борк с ним, сам из последнего ума выжил. А вот сестренку жалко… Как подумаешь, что трахают ее всякие уроды с монетой, так все наизнанку выворачивается. А с другой стороны – как ей еще на жизнь заработать? За обучение платить родители не могли. Вот она и не смогла работу найти – кому нынче нужны неучи? А в горняцкую отрасль баб не берут, разве что в администрацию. Но там все теплые места присижены – что у начальства из шатов родственников мало?
Впрочем, сестра вовсе не считала свою участь печальной. Монета у нее водилась, и, надо признать, пожирнее, чем у Мотыги. Правда, свободы сестричка не знала никакой: что и когда босс велит – изволь тут же изображать. Но, опять же, у Мотыги, что ли, босса нет? Только и разницы, что унтером зовется, а так – босс и босс.
А еще Мотыга не любил планетарные города. Как пацаном впервые попал в пространство (уборщиком на грузовоз Багута-3 – Багута-2 сумел устроиться. За половинную плату, разумеется, иначе взяли бы взрослого), так сразу и сообразил – тут его место. Среди звезд. Ну, не в том смысле, что шастать от звезды к звезде – Мотыга еще ни разу не вылетал за пределы системы Багуты – а в том, что когда не глянь наружу, а там звезды. И не только над головой, но зачастую и под ногами тоже, когда приходится работать в пустоте.
– Мотыга-а-а-а!!!
– Иду-у-у-у!
Вслед за письмом на пол свалилось перо-самописка, но поднимать Мотыга не стал. Пустотный комплект он уже прикрепил, привычно затянув ремни под ключицами, надел специальные башмаки с двигателями в подошвах, взял тубу с инструментом и вышел в коридор.
Шат Урима, напарник и закадычный приятель Мотыги, носил прозвище Сизый. Наверное, за цвет скелета на груди, действительно сизый какой-то до неприличия. У Мотыги скелет везде был, как и положено, здорового коричневого оттенка. Впрочем, у Сизого необычный окрас сложился вовсе не из-за болезни. Просто он в пустоте работает уже циклов тридцать, говорит, это вроде загара. У старых пустотников даже спина светлеет вроде бы.
Только где они – старые пустотники нынче? Сгубила их нежданная свобода от опеки наседок-азанни… Сожгла вседозволенность. Дотла.
А жаль.
– Куда на этот раз? На поверхность? – поинтересовался Мотыга.
– Не знаю еще, – Сизый придирчиво осмотрел напарника. – Опять ремни не затянул как следует?
– Трут, – пожаловался Мотыга. – Я привык со слабиной.
– Вот рванет гравитикой как-нибудь, вылезет тебе твоя слабина промеж ключиц, – проворчал Сизый. – Затяни сейчас же, а то я сам затяну.
Мотыга вздохнул, и подчинился. Сизого он уважал – за опыт, за готовность этим опытом поделиться и подсказать новичку если вдруг что не так. Да и просто за доброту уважал.
Сизый зыркал на него, опустив передужье. Убедившись, что Мотыга затянул ремни пустотного комплекта как полагается, Сизый довольно уркнул и пихнул Мотыгу в ключицу:
– Шевелись, птичья пожива! Унтер сегодня что-то рвет и мечет – не иначе ему начальство передужье натерло по самое не могу. Еще озвереет.
И они поспешили на штатное место в разведочном боте. В дряхлой керамической конструкции, сработанной еще рудокопами довоенной эры, но тем не менее исправно, цикл за циклом, служащей горнякам обеих Багут.
Едва они доложились унтеру, заняли свои ниши и пристегнулись (Сизый снова придирчиво глядел на то, как манипулирует ремнями Мотыга, но, кажется, на этот раз остался доволен), бот отстрелился. Мотыгу и остальных горняков вдавило в нишу. Рабочий день начался.
Унтер привычно затянул песню, и горняки дружно подхватили, перекрывая гул переборок. Чем еще занять время перед сменой, если не песней?
Когда бот коснулся поверхности и разведка повалила наружу, невдалеке как раз садилась штольня. Садилась сразу в вертикали; вокруг рыжей от коррозии свечи вились боты с гравитолкачами.
– Так! – пропел унтер перед неровной шеренгой горняков. – Начнем, пожалуй. Делим направления на восемь секторов, по сектору на двойку. Глубоких проб не брать, сначала исследуем приповерхностный слой. В первую очередь металлы и углеродные связки. Встретятся разломы или естественные шахты – исследовать с повышенным вниманием. Будут интересные результаты – докладывать вне графика. Поехали, первый сектор – Шаман, второй – Капелька, третий – Сизый, четвертый – Передуга…