«Скажите моей семье, что нужна помощь. Немедленно. Срочно».
Лорелей поспешила к дому. Вопрос требовал внимательного и крайне осторожного рассмотрения. Если образ — не создание внезапно разыгравшейся от жары фантазии, то в каком-то неизвестном, но очень мрачном месте человек страдал и ждал избавления. Первым делом требовалось что-нибудь разузнать о той семье, которую поручено разыскать. Значит, начинать следовало с отца и его огромной библиотеки.
Рональд Сандан, восьмой герцог Санданмор, поднял взгляд от книги и вопросительно посмотрел на младшую из дочерей. Лорелей ворвалась в комнату, даже не потрудившись постучать.
— Дорогая, что-то случилось? Наверное, опять расшалились близнецы?
— Нет, папа. Аксель и Вольфганг занимаются с учителем, — ответила Лорелей дрожащим, срывающимся от волнения голосом.
Неблизкий путь от розария до библиотеки она пробежала, ни разу не остановившись, чтобы отдохнуть, и теперь едва дышала. Герцог — высокий худощавый (возможно, даже слишком худой) джентльмен — выглядел несколько ошеломленным, однако винить его было трудно. Столь стремительное появление кого-то из домашних могло означать лишь одно: произошло нечто исключительное, из ряда вон выходящее. Собственно, так оно и было, но раскрывать тайну в первую же минуту не хотелось.
— Папа, тебе что-нибудь известно о семействах Уэрлок или Вон?
— О да, дорогая. — Герцог закрыл книгу и встал из-за стола. — Уже много лет изучаю историю этого старинного клана. Но почему же ты спрашиваешь?
— Да так. Случайно услышала кое-какие сплетни. Говорят, за ними водятся разные… странности.
— Странности? Ничего подобного! Одаренные люди. Исключительно талантливые. Потрясающие. Необыкновенные.
Лорелей наблюдала, как отец подошел к высокому, до самого потолка, шкафу, где хранил книги и записи на дорогую сердцу тему. Описания и исследования призраков, привидений, магии, колдовства и всякого рода странных происшествий до отказа заполнили просторные полки. Интерес отца служил хорошим знаком. Немедленного ответа ждать, разумеется, не приходилось, но тот факт, что лорд Сандан направился прямиком к своему заветному шкафу, означал, что встреча в саду вполне могла оказаться самой что ни на есть настоящей.
Аргус болезненно поморщился. Всякий раз, заставляя дух покинуть тело, он испытывал мучительный приступ слабости, тошноты и головной боли. Страдания казались особенно несправедливыми, поскольку миссия себя не оправдала. Пытаясь унять болезненные симптомы, он провел рукой по животу и замер: пальцы наткнулись на тонкое мягкое кружево. Открыл глаза и с удивлением посмотрел на обвязанную вокруг пояса дорогую шаль:
— Черт возьми, неужели она настоящая?
В сердце затеплилась надежда, и дурнота отступила.
Юная леди сказала, что ее зовут Лорелей, и представилась седьмым ребенком лорда Сандана. Аргус призвал на помощь обширные познания в области английских аристократических фамилий и погрузился в размышления. Постепенно из глубины памяти начали появляться отрывочные сведения относительно герцога Санданмора, а вскоре из отдельных фрагментов сложилась интересная картина. Богат, влиятелен, эксцентричен. Трижды женат, у? Вдовец. Воспитывает целую армию детей. О каких-то конкретных связях между семейством Сандан и семейством Уэрлок Аргусу слышать не приходилось, но все же Лорелей его увидела и даже едва не дотронулась. А ведь не обладай она примерно таким же даром, как он сам и его родные, то не заподозрила бы ровным счетом ничего.
Оставался один важный вопрос: поверит ли мисс Сандан собственным глазам и ушам и воспримет ли всерьез просьбу о помощи? Он и сейчас ясно ее видел: большие зеленые глаза наполнены не страхом, а любопытством и живым интересом. Фигурка миниатюрная, но отнюдь не худая; все положенные выпуклости и изгибы присутствуют в полной мере. Пышные каштановые волосы с рыжеватым отливом свободно спадают на плечи. К сожалению, эффектная внешность не гарантировала одного: способности содействовать его освобождению.
На лестнице послышался стук сапог. Кажется, в подвал, служивший тюрьмой, кто-то спускался. Аргус торопливо развязал шаль и засунул под тонкий, набитый гнилой соломой матрас, на котором лежал. Убедился, что улика надежно спрятана, сложил руки на груди и принялся ждать. Внешнее спокойствие давалось ему с огромным трудом, однако он твердо решил, что ни за что не обрадует врагов унынием и страхом. Что и говорить, после двух недель голода, пыток и беспомощного лежания на каменном полу без одежды, но с цепью на ноге сохранять невозмутимость становилось все сложнее.
Железная дверь открылась, и в подвал вошел Чарлз Корник в сопровождении двух дюжих помощников. Все трое заранее прикрыли глаза темными очками, а в руках держали фонари, которые ту же повесили на крючки в стене. Аргус с трудом скрыл острую ненависть, пронзившую его при одном лишь взгляде на мучителя. Высокомерная невозмутимость пленника неизменно раздражала Чарлза, и Аргус не мог отказать себе в удовольствии в очередной раз продемонстрировать несгибаемую силу духа. И все же порожденный беспомощностью гнев с каждым днем становился все яростнее и уже с трудом поддавался контролю.
— Выглядишь на удивление здоровым, — заговорил Чарлз, усаживаясь на стул подальше от пленника. — Уж не слишком ли мягко мы с тобой обращаемся?
Аргус пожалел, что не обладает способностью двигать предметы силой мысли: очень хотелось запустить во врага чем-нибудь тяжелым. Впрочем, пару раз стукнуть его головой о каменную стену тоже не помешало бы.
— Гостеприимство — весьма похвальное качество. Трудно было ожидать от тебя чего-то иного. — При этих словах и без того маленькие карие глазки тюремщика превратились в узкие щелки, но Аргус не испугался и продолжил дразнить: — Впрочем, не уверен, что раздеть гостя догола и приковать цепью — лучший способ выражения симпатии. Не хотелось бы, чтобы он вошел в моду.
— Ошибаешься. На многих подобный прием наверняка оказал бы благотворное действие. — Чарлз криво улыбнулся. — Во всяком случае, никто не упрямился бы так, как ты.
Еще один выпад в адрес близких, подумал Аргус. Нескончаемые жестокие намеки лишали его остатков терпения; больше всего на свете ему хотелось придушить врага на месте. Чарлз не скупился на угрозы семейству Уэрлок, и в том, что это далеко не пустые слова, сомнений уже не оставалось. Алчный противник отказывался понимать, что редкостные знания и умения, которыми обладали члены древнего рода, не могли перейти к чужому человеку: редкие, почти сверхъестественные способности невозможно ни украсть, ни отнять силой.
— Что это за царапины на животе? — Чарлз внимательно посмотрел на пленника. — Где ты умудрился получить такие раны?
Аргус едва не произнес опасного слова «розы», однако, к счастью, вовремя спохватился. Чарлз искренне верил в потусторонние силы. Он не знал и не понимал, откуда берутся удивительные таланты, однако преклонялся перед их неограниченной мощью, уважал их власть и жаждал обладать хотя бы некоторыми из дарований. В отличие от большинства непосвященных он не терялся и не пасовал перед невероятными проявлениями непознанного. Напротив, необычные, а порою и шокирующие слова, поразительные действия вызывали неуемное любопытство, и тюремщик начинал задавать вопросы, требовать объяснений и даже пытать — тем более жестоко, чем дольше не получал ответа.