– Заметь, Машенька, Вячеслав Ивановна Калашников… почему-то, – любезно подсказал Иван Михайлович.
– Ой, да сейчас как только не называют детишек-то, – махнула рукой Элеонора Юрьевна, боясь обрадоваться. – А вот у нас девочка… Вячеслав Иванович, чего такого?
– Меня не Вячеславом, меня Ярославой зовут, – улыбнулась девушка. – А чтобы быстрее – тогда Слава.
– Ха! Коль, ты слышал? – фыркнула Татьяна. – Черт-те что!.. Слава… Ярослава… если будет девочка, так же назовем. Красиво.
– А фамилия у меня Калашникова. Но… – Ярослава смущенно фыркнула и посмотрела на Андрея. – Папа очень мальчика хотел… Ему по статусу положено. Вот и зовет меня… Калашников… и строго по фамилии. А за папой уже и остальные звать стали. Да я и привыкла.
Коровины вдруг робко заулыбались – еще страшновато было верить, что… в общем, что сын у них… Да, в общем, что все у них нормально!
– Сынок… Андрюшенька… – не могла прийти в себя Мария Адамовна.
– Дык… чего ж мы? – заметался по комнате Иван Михайлович. – Это ж… Радость-то какая! Мама, улыбайтесь, чего вы оскалились как-то неуверенно? Тут плясать! Тут радоваться надо!
Элеонора Юрьевна настолько растерялась, что по велению сына стала тут же приседать в танце.
И только Николай Викторович вовсе не торопился радоваться.
– Не, я так понимаю, парень-то – это Андрюха, да? – серьезно морщил он лоб. – Стало быть… стало быть, муж моей Надюхи, так? Зятек, значит, так?
Андрей, конечно, догадывался, что маменька с бабушкой уже давненько присматривают ему невесту, мало того, он даже сам об этом слышал. Но он никак не думал, что дело зашло так далеко.
– Мам, чего он несет? – удивленно уставился Андрей на мать.
Еще не хватало, чтобы из-за какой-то… А ну да! Из-за Надюхи! Как же, как же, он помнит! Вот ведь маманя расстаралсь! Получше-то никого, видать, не нашлось! Совсем с ума посходили! Да пусть они думают что хотят, главное, чтобы Слава не обиделась.
Слава же и не думала обижаться, она только хитро улыбалась и поглядывала на своего друга. Все же интересно, как он будет выпутываться из эдакого сватовства?
Элеонора Юрьевна, которая молча рассматривала подругу Андрея, видимо, уже сделала свой выбор.
– С каких это щей наш Андрюшенька стал женихом? – грозно поднялась она со стула и уперла руки в бока. За внука она решила драться на смерть и была страшна во гневе. – Да еще Надюхин? Что это за оскорбление, я вас спрашиваю?
Николай Викторович стушевался. На женщину в возрасте он повысить голос не решился.
– Так это… это мне дочка сказала… Надюха то есть, – постарался вежливо объяснить он. Но потом вдруг сам растерялся. – А чего? Нет, что ли? А с кем она тогда тут жила?
Он обвел взглядом всех Коровиных и уперся взглядом в Ивана Михайловича.
– Попрошу без намеков! – заволновался господин Коровин. – У меня есть законная супруга и… И вообще! Надежда со мной не проживала!
– Да не, пап, – швыркнула носом Надя. – Я правда за этого Андрюху собиралась. Не за этого же сухаря, ты че, пап! А Андрюха… Он… Он вообще гад! Все время к своему Славке убегал! А они все думали, что Славка – это мужик. И я так думала… Мы ж не знали, что эта Слава – тетка! А то бы я его фиг отпустила.
– Кто б тебя спрашивал, – перекривился Андрей.
– Да! – вступила в разговор Мария Адамовна. – Мы один только раз впустили вашу девочку в дом, а потом… Потом не знали, как ее отсюда вытурить! Это ж надо, какая у нее хватка! Как у пекинеса!
– Как у бультерьера, Машенька, – негромко, но важно поправил Иван Михайлович. – Уж поверь мне, как кинологу со стажем, у бультерьера хватка крепче… на себе проверял. Меня кусали.
Николай Викторович не знал, кого слушать. В конце концов он махнул рукой и заявил:
– Ничего не знаю, я уже решил, что Надька – замужняя девка. И у меня тут же по этому случаю образовалась личная жизнь. А посему… пусть у вас живет! Куда ж я ее в свою-то квартиру суну? Там теперь Татьяна у меня.
– Ну, пап, ты ващще! – ошалела даже Надя. – Меня, значит, по боку, а эту…
– Не «эту», деточка, – прервала ее Татьяна. – Не эту, а жену. А ты зови меня… мамой. И – да. Мамочка разрешает тебе жить у Коровиных. Я уже говорила – у них места много. Всем хватит.
– Да что ж это такое? – выкатила глаза Мария Адамовна. – Вот пихают нам эту Надю, и хоть ты тресни! Да, у нас есть… квадратные метры! Но у нас на них свои планы!
– Ничего не знаю, – мотал головой Николай Викторович. – Мы уже и вещи притащили… Надька, распаковывай вещи! И запомни, дочь, за свою любовь надо драться.
– Коленька, – осторожно спросила Татьяна. – А драться опять мне?
Неизвестно кто и с кем опять бы дрался за свою любовь, но на середину комнаты вдруг вышла Слава и заявила:
– Прошу всех посторонних покинуть помещение. У нас с Андреем имеется важное сообщение.
– Госсыди, неужто землетрясение? – охнула Татьяна. – Ты гляди, Коленька, они, значит, Коровиным сообщат, а мы… трясись как хочешь!
– Да нет, – усмехнулась Слава. – У нас… так сказать… радостное известие… семейное.
– Что-о-о? – первая догадалась Наденька. – Тогда я, кажись, знаю, с кем тут драться! Папа, держите меня семеро!
– Тык… где ж я те еще шестерых-то… – всерьез расстроился отец.
– Спокойно, – предупредила Слава и вытащила красные корочки. – Еще раз повторяю – всем покинуть помещение!
Николай Викторович вдруг подпрыгнул и унесся из кухни первым. И уже из прихожей раздался его голос:
– Надюха! Татьяна! Девки! За мной!
«Девки» ринулись следом. Правда, Татьяна по дороге все еще пыталась у Надежды выяснить:
– А чего это он, Надь? Он, может, беглый какой? Ты лучше мне сразу скажи.
– Да не, не беглый… куда ему бежать… – отмахивалась Надя. – Это он в прошлом году у соседа по даче удочки спер, так теперь от любого свистка шарахается.
– Это хорошо, – успокоилась Татьяна. – Хорошо, что дача есть…
Когда за непрошеными гостями захлопнулась дверь, Андрей набрал в легкие побольше воздуха и сообщил:
– Дорогие мои родственники! Мы… мы со Славой… в общем, мы подали заявление в загс.
Мария Адамовна не сводила взгляда с красных корочек и только слабо кивала:
– Я тебя… Сынок… я тебя могу понять… под конвоем-то еще и не туда заявление подашь…
– А я говорила, – вставила свои пять копеек Элеонора Юрьевна. – Я говорила, что лучше бы в армии отсидел. Уже б дома был.
Слава ничего не понимала. Потом догадалась и рассмеялась.
– Это вы из-за корочек? Ну что вы, в самом деле, это ж у меня права! Смотрите… ну вот же…