Бармен несколько разрядил обстановку, поставив перед ней бокал шампанского. Дебора поблагодарила его и, усевшись на высокий табурет, попыталась расслабиться.
Губы Билла тронула едкая усмешка.
— Это не сработает, — еле слышно пробормотал он.
Дебора насмешливо покосилась на него.
— Что ты имеешь в виду?
Он покачал головой.
— На тебе цвета пасмурной осени, а я чувствую зной жаркого лета.
Дебора кивнула на его стакан с мартини.
— Может, попросишь еще немного льда? Это заметно охлаждает пыл.
Билл рассмеялся.
— Ты всегда была остра на язык. Знаешь, я получил огромное удовольствие, читая твои книги. У тебя истинный талант рассказчика.
Вот уж этого она никак не ожидала! Билл соизволил-таки прочесть ее произведения!
— Какая из моих сказок понравилась тебе больше всего? — лукаво спросила Дебора.
— Та, что о змее, — ответил Билл, улыбаясь какой-то мальчишеской улыбкой. — Она напомнила мне один из дней нашего детства. Ты была очень храброй в тот день, Дебби! — В его глазах мелькнуло былое восхищение. — Я никогда не думал, что девчонка может быть такой смелой.
Она нахмурилась, не ожидая от него таких воспоминаний. Но сейчас не время думать об этом! Дебора отпила шампанского, и ей показалось, что она проглотила мириады звездочек, которые приятно обожгли горло.
— Книги раскупаются очень хорошо. Они продаются в Великобритании и США, и их популярность растет, — не без удовлетворения заметила Дебора.
— Это прекрасно! — воскликнул Билл.
— И выгодно, — добавила Дебора.
Она говорила очень серьезно, ведь речь шла о ее любимой работе, которая к тому же помогала ей довольно безбедно существовать, и игривый тон здесь не допускался.
— Я могу себе позволить выкупить долю отца в ферме.
— Не уверен, что она будет когда-либо продаваться, — усмехнулся Билл.
Дебора проигнорировала его слова.
— Я также надеюсь, что мой доход позволит выкупить и твою долю, если ты немного подождешь.
— И это полностью избавит тебя от меня?
— По крайней мере, это будет честно.
— Мне не нужны твои деньги, Дебби.
— Я абсолютно точно знаю, что тебе нужно, — сдержанно заметила она и сделала еще один глоток шампанского.
— Держу пари, твой отец не хочет, чтобы ты поступала так, как только что заявила, — последовало довольно неприятное для Деборы замечание. — Он гордый человек, неужели ты не знаешь отца?
Эта мысль ей самой не давала покоя. Дебора уже думала о том, как отреагирует отец на ее желание расплатиться с Биллом Дейвисом за ферму.
Билл маленькими глотками потягивал мартини, а Дебора, искоса наблюдая за ним, размышляла о его словах. Они внесли кое-какое сомнение в ее планы.
— Ты ведь не обсуждала это с ним, не так ли. — Эти было скорее утверждение, чем вопрос.
Дебора не ответила.
— Ему бы не понравилось, если бы ты купила ферму для него. Это заставило бы его чувствовать себя еще большим неудачником, — спокойно продолжал Билл. — Я знаю, у тебя благие намерения, ты хочешь помочь ему, вернуть смысл жизни… но не таким же путем!
Она взглянула на него, в ее глазах застыла боль. Как Билл смог за короткое время разобраться во всем этом?
— Пусть лучше благотворительность исходит от меня, а не от тебя, Дебби. Тревор будет горд делать то, чего я не могу. Если ты, конечно, позволишь… — Билл покачал головой. — Твой отец и так чувствует, что слишком многим обязан своей дочери, и это делает его несчастным.
— Все совсем не так! Ты выдумываешь! — запротестовала Дебора.
— Я слушал его весь день.
— У тебя нет права…
— Слушать?
— Нет, под предлогом помощи, вмешиваться в нашу жизнь, — с горечью уточнила Дебора.
Их взгляды встретились.
— Ты лишаешь меня возможности выслушать его, Дебби. Ты лишаешь меня возможности помочь ему. Почему ты так сердишься на то, что Тревор раскрылся передо мной? — спросил Билл, с укором глядя ей в глаза.
— То, что ты делаешь, не имеет никакого отношения к настоящему сочувствию!
— Вероятно, у меня действительно не было права вмешиваться в твою жизнь до сегодняшнего дня… — Начал было Билл.
— А сегодня ты считаешь это возможным? — перебила его Дебора.
— Да.
— А я так не думаю!
— Знаю и надеюсь тебя переубедить.
— Наверное, это будет ловкий трюк! — Она осушила бокал и поставила его на стойку, хотя ей очень хотелось запустить им в стену. — Ну что ж, давай начинай!
Билл встал, не допив мартини. Нашел взглядом метрдотеля, который подошел, чтобы проводить их к заказанному столику. Дебора тоже поднялась, готовая сопровождать Дейвиса, но при этом выдерживая дистанцию, так чтобы даже случайно не коснуться его.
Он может говорить до посинения, но победа теперь на ее стороне. И их взаимное физическое влечение больше не поможет ему.
В этот воскресный вечер ресторан был полон. Дебора ощущала на себе любопытные взгляды, но женщины, конечно же, смотрели только на Билла Дейвиса. Естественно, такой импозантный мужчина просто не может остаться незамеченным. Как оценивают ее, она не знала, да это было и неважно.
Их проводили к уютному столику на двоих в правом крыле ресторана. Устроив гостей, метрдотель представил им официанта, который будет обслуживать их в течение вечера.
Названия блюд звучали великолепно. И Дебора решила заказать коктейль из креветок. Затем — утку с корочкой в лимонном соусе. И на десерт ванильное суфле. Не было смысла упустить возможность насладиться ужином в полной мере. Билл остановил свой выбор на салате из маслин с овечьим сыром и на филе миньон по-неаполитански.
Выбор вин был восхитителен. Они предпочли итальянское белое вино «Баллини», а также красное «Мэри».
Дебора напомнила себе, что может позволить только два бокала вина, потому что она за рулем. Зато уж за едой можно отвести душу!
Маленькие блюда с устрицами, чтобы возбудить аппетит, уже стояли на столе. Дебора взяла одно из них и, намеренно избегая взгляда Билла, сделала вид, что разглядывает зал.
Публика в ресторане была особенной, — скорее всего, постоянные посетители. Тихий гул голосов. Приглушенный свет. На стенах картины в дорогих рамках. Именно они привлекли внимание Деборы.
На одном из полотен была изображена сцена из венецианской жизни семнадцатого века — символическое обручение дожа с Адриатическим морем. Влажный воздух морской лагуны, великолепие сказочных одежд, празднично украшенные гондолы. Но это было прошлое, как бы увиденное глазами человека двадцатого столетия.