Неделя! Он не дает ей времени все как следует обдумать. Неужели не доверяет ей, считает, что она способна отказаться от своего слова? Но затем Дебора поняла. Просто это одна из черт его характера. Билл быстро принимал решения и немедленно претворял их в жизнь.
Может быть ей все-таки не следует переезжать на ферму? Она подумала о своих книжках. Работа часто захватывала ее так, что Дебора забывала о еде и сне. Поймет ли Билл все тонкости творческого процесса и неудобства, связанные с ним?
— Я думала, что на подготовку документов уйдет примерно недель шесть, — сказала она, мысленно перечисляя тысячу и одно дело, которые необходимо будет завершить в Ливерпуле.
— Я плачу юристу большие деньги за то, чтобы он был порасторопнее.
Конечно, в своем мире Билл привык к молниеносному исполнению своих приказаний, мгновенному получению информации, быстрым ответам и уверен в том, что получит то, за что заплатил. Дебора невольно подумала, каким же требовательным он, должно быть, является в частной жизни.
— Скажи, неделя — это слишком мало для тебя, чтобы переехать, Дебби? — спросил Билл и, сообразив, что давит на нее, добавил: — Не будем об этом. Переедешь, когда захочешь.
Это было начало новой жизни. Что она оставляет позади? Могилы матери и Джонни были здесь, но души их обитали в другом месте — в лучшем мире. Остальные члены семьи разъехались. Время уезжать пришло и для нее. И разве она не решила все это еще до того, как Билл Дейвис вошел в ее жизнь?
Строчка из шекспировского «Макбета» пришла ей в голову: «Если надо сделать то, что надо, делать это надо быстро».
— Отцу не терпится оказаться на ферме, — сказала Дебора решительно. — Мы приедем, как только все будет готово.
Билл выглядел чрезвычайно довольным.
— Я отправлю туда вещи на следующей неделе вместе с домиком. Или, может быть, ты сама предпочитаешь его выбрать?
Дебора покачала головой.
— Это лишь временное жилище. Надеюсь, что восстановление дома не займет слишком много времени. Самое главное, чтобы там были телефон и пишущая машинка… Мне они необходимы.
— Договорились. У тебя и во временном домике будет свой отдельный кабинет, чтобы ты могла работать.
Уж если Билл Дейвис говорит, что он собирается что-то сделать, то это будет сделано. Билли был таким же. Именно поэтому Дебора сразу поверила ему, когда он рассказал, что приезжал за ней в Ливерпуль.
Неожиданно грусть овладела ею. Она даже представить себе не могла, что жизнь ее так круто изменится. Иная жизнь! И если она окажется не такой, о какой она мечтает…
Хорошо! По крайней мере, она попытается.
— Что-то не так? — встревожился Билл.
— Нет. Я просто думаю о том, какая странная штука — жизнь. Я намеревалась распрощаться с тобой сегодня вечером.
— Знаю.
— А сейчас собираюсь в Бедфорд, на ферму нашего детства. И ты там тоже будешь. Конечно, для тебя трудно вернуться к прежним воспоминаниям…
— У меня ведь были и хорошие воспоминания. Например, о тебе, Дебби, — с нежностью произнес Билл.
— Мы уже не дети, — напомнила она.
— Да. Но я думаю, что у нас есть шанс понять, какие мы сейчас.
Говорит ли в нем надежда?
— Кто-то сказал, что дважды нельзя войти в одну и ту же реку, — заметила Дебора.
— Может быть, и так, — согласился Билл. — Но нам стоит попытаться.
Он уверенно шел вперед, и Дебора улыбнулась.
— Да. Иначе мы никогда не узнаем…
Смогут ли они разрушить барьер, созданный временем и обстоятельствами, и соединить свои судьбы?
— Когда ты возвращаешься в Лондон? — спросила она.
— Утром. Первым рейсом.
— Ты остановился где-нибудь на ночь?
Билл кивнул.
— В отеле «Империал».
Она взглянула на часы. Почти половина двенадцатого. Между ними все было решено.
— Пора идти. Тебе надо выспаться.
Он не стал возражать, оплатил счет. Метрдотель спросил, не нужно ли ему вызвать такси. Но Билл решил сначала проводить Дебору до машины.
Холодная, неуютная пустота ночи. Они попали в нее, выйдя из волшебной атмосферы ресторана.
Дебора вздрогнула, когда сильные теплые пальцы коснулись ее руки. Она не пыталась освободиться, это показалось бы глупым, ведь они делили друг с другом еще более интимные мгновения. И тем на менее это соединение рук сейчас было более значимым, чем ночь любви. Они, как в детстве, взялись за руки, и Дебора ощутила себя маленькой девочкой.
Она ускорила шаг, чтобы идти с Биллом в ногу. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь звуком их шагов.
Они подошли к машине. Его пожатие на несколько секунд стало крепче, затем Билл выпустил ее руку, чтобы она могла вынуть из сумочки ключи от машины. Дебора спиной чувствовала, как он ждет. Мужчина, не мальчик. Мужчина, чья сильная страстная натура покорила ее. Она открыла дверцу.
— Я рад, что ты нашла меня, Дебби.
Его голос был низким и чувственным. Сколько в нем сейчас страсти! Дебора повернулась, и их взгляды встретились.
— Я тоже рада, — сказала она.
Это была правда. Правда была еще и в том, что ей не хотелось оставлять его здесь, на улице. Ей хотелось…
— Это не очень далеко. Я имею в виду твой отель. Хочешь, я подвезу тебя?
— Да. Спасибо.
Неужели я сошла с ума? — подумала Дебора, когда Билл опустился на сиденье рядом с ней.
Все ее чувства были обострены до предела. Один брошенный вскользь взгляд — и под одеждой она видит его обнаженное тело, стройное, мускулистое. Сердце бешено забилось.
Поезжай, скомандовал ее мозг. Руки сразу же подчинились, включая двигатель. Ноги автоматически коснулись педали. Она старалась подчиняться здравому смыслу. Не будет ли лучше повернуть назад и разорвать отношения с Биллом Дейвисом?
Конечно, они подходили друг другу как сексуальные партнеры. А в остальном? Вот в чем вопрос! Размышления только усилили напряжение, сковавшее ее тело.
Они ехали в полном молчании. Но Дебора даже не заметила, что Билл не пытался возобновить разговор, пока машина почти не подъехала к отелю. Неожиданно она поняла, что он, должно быть, думает о том же, о чем и она. Так какое же решение принял Билл? Вежливо попрощается с ней или предложит что-нибудь другое? И если предложит, что она ему ответит?
Машина медленно затормозила у ярко освещенного входа в отель. И опять Билл не сказал ни слова. Сквозь лобовое стекло Дебора заметила, что швейцар обратил внимание на их приезд. Она выключила двигатель. Подвезла — и все! Она больше ничего не предлагала. Нервы Деборы были на пределе.