— А что мне делать с Тони… то есть, я хочу сказать, с Риком? Разве не нужно немного пробежать за ним? Или хотя бы поднять пистолет, как будто я раздумываю над тем, бежать мне за ним или нет?
Обычно такие вещи обсуждались во время репетиции, и Зак понял, что с его стороны было глупостью рассчитывать на то, что можно обойтись без нее. Тем более что еще со вчерашнего дня он подумывал о том, чтобы изменить сценарий и обойтись без первого выстрела, который якобы делает Джоханна. Немного поколебавшись, он отрицательно покачал головой:
— Нет, Эмили. Давай попробуем полностью придерживаться сценария. По крайней мере, во время первого дубля. А там посмотрим. Если понадобится, будем импровизировать.
Зак еще раз обвел взглядом съемочную группу. Теперь его голос снова звучал сухо и деловито:
— У кого еще есть вопросы?
Вопросов не было, и Зак кивнул Томми.
— Тогда начинаем.
— Выключите кондиционеры, — крикнул Томми, и через несколько секунд монотонное гудение смолкло. Звукорежиссер надел наушники, оба оператора приникли к камерам, а Зак занял свою обычную позицию между камерой и мониторами, откуда он мог одновременно видеть запись и живое действие на съемочной площадке.
— Включите красный сигнал, — продолжал руководить Томми, и у входа в конюшню загорелась красная лампочка, предупреждая о том, что идет съемка. — Проверьте камеры, — он сделал небольшую паузу, ожидая подтверждения тому, что камеры и звук работают нормально.
— Порядок! — крикнул с возвышения второй оператор.
— Порядок! — эхом отозвался Сэм Хаджинс.
— Порядок! — закончил перекличку звукорежиссер.
— Тогда начинаем. — Зак дал знак ассистенту режиссера.
— Сцена 126. Дубль 1.
Хлопушка громко щелкнула. Позднее монтажеры будут ориентироваться по этому хлопку, чтоб синхронизировать звук и изображение.
— Мотор! — крикнул Зак, как только ассистентка ушла из кадра.
Рейчел, тревожно озираясь по сторонам, вошла в конюшню через боковую дверь. На ее лице отражалась смесь страха, возбуждения и беспокойства.
— Рик? — робко позвала она в полном соответствии со сценарием. А ее сдавленный крик при виде выросшего перед ней Тони был отыгран просто безупречно.
Скрестив руки на груди и прищурив глаза, Зак стоял рядом с камерой и бесстрастно наблюдал за происходящим. Но когда Тони начал целовать и ласкать Рейчел, пытаясь увлечь ее за собой на охапку сена, все пошло вкривь и вкось. Остин был неловок и совершенно очевидно чувствовал себя не в своей тарелке.
— Стоп! — крикнул Зак, разъяряясь при мысли о том, что ему, судя по всему, очень долго придется наблюдать за тем, как Остин лапает его жену. Выйдя из тени на залитую светом площадку, Зак окинул актера ледяным, презрительным взглядом. — Вчера в моем номере ты целовал ее не как девственник из церковного хора, Остин. Поэтому сейчас попробуй припомнить, как именно ты это делал. Та самодеятельность, которую ты только что продемонстрировал, не выдерживает никакой критики.
Остин, которого за его мальчишеское очарование часто сравнивали с Робертом Редфордом, покраснел до корней волос.
— Господи, Зак, почему ты не можешь отнестись к этому как взрослый человек. Я…
Не обращая никакого внимания на лепет Тони, Зак повернулся к свирепо глядящей на него Рейчел и грубо сказал:
— А тебе напоминаю, что по идее ты хочешь его, а не просто позволяешь лапать себя, размышляя о походе в парикмахерскую.
Следующие два дубля были неплохими, и все в съемочной группе это понимали, но Зак каждый раз останавливал съемку до того, как Рейчел успевала схватить пистолет, и заставлял начинать все сначала. Отчасти он делал это потому, что хотел заставить их снова проделывать на людях то, что вчера сделало из него всеобщее посмешище, но основная причина заключалась в другом. Зак все время чувствовал в этой сцене какую-то фальшь.
— Стоп! — прервал он четвертый дубль и вышел вперед.
Разъяренный Остин вскочил с сена, увлекая за собой Рейчел, у которой, похоже, с некоторым запозданием проснулись остатки стыда, а потому она пребывала в полном замешательстве и не меньшей ярости, чем Тони.
— Послушай ты, чертов садист! — истерично выкрикнул Тони. — Чего ты добиваешься? Чем тебе не понравились два последних дубля? Он и безупречны…
— Заткнись и слушай, — резко оборвал его Зак, принявший решение все же изменить сценарий. — Мы попробуем сыграть эту сцену немного по-другому. Независимо от того, что думал автор, когда писал свой роман, факт заключается в том, что в ту самую секунду, когда Джоханна стреляет в своего любовника, пусть даже случайно, она теряет симпатии зрителей. Этот человек обожал ее, он был одержим ею как в сексуальном, так и в эмоциональном плане, а она лишь использовала его для удовлетворения собственных потребностей, даже не помышляя о том, чтобы ради него оставить мужа. Если она выстрелит первой, то Рик окажется единственной жертвой в этом фильме, а весь смысл заключается в том, что жертвами являются все.
Со всех сторон послышался удивленный и одобрительный шепот, но теперь Зак и без этой реакции окружающих был полностью уверен в собственной правоте. Об этом говорила та самая интуиция, что помогала ему получать «Оскаров» за фильмы, которые ни один другой режиссер не смог бы сделать даже элементарно увлекательными, до того примитивны были их сценарии. Повернувшись к Рейчел и Тони, на которых тоже произвело впечатление его решение, Зак сухо и отрывисто бросил:
— Итак, снимаем еще раз, и надеюсь, что последний. Все, что вам нужно сделать, — это немного изменить ход борьбы так, чтобы сразу ранило Джоханну.
— А потом? — спросил Тони. — Что мне делать после того, как я пойму, что попал в нее?
Зак немного поразмыслил, а потом решительно сказал:
— Позволь ей завладеть пистолетом. Ты не хотел ранить ее, но она этого не понимает. Ты отступаешь назад, но она хватает пистолет и направляет его на тебя. Делая это, она рыдает — от жалости к себе и к тебе. Ты продолжаешь отступать к двери. Рейчел, — обратился он к жене, будучи настолько увлеченным работой, что даже не заметил, как назвал ее настоящим именем, — помни — ты должна по-настоящему, громко рыдать. Потом ты закрываешь глаза и нажимаешь на курок.
Вернувшись на свое место, Зак кивнул ассистенту режиссера.
— Сцена 126, дубль 5! — раздался ее голос, сопровождаемый звуком хлопушки.
— Мотор!