— Я собираюсь сказать им, что ты завязал мне глаза. Как ты мог подумать, что я способна принять другое решение?
Выражение лица Зака постепенно смягчилось, и Джулия почувствовала огромное облегчение и радость. Но вместо того, чтобы сказать что-нибудь приятное, Зак бросил на нее убийственный взгляд и заявил:
— У тебя есть одно весьма своеобразное качество, Джулия. Ты — единственная женщина, рядом с которой я чувствую себя чем-то вроде чертика на ниточке, привязанной к твоему изящному пальчику. Ты слишком непредсказуема.
Джулия закусила нижнюю губу, чтобы подавить непроизвольную улыбку, — так приятно слышать, что она хоть в чем-то действует на него так, как ни одна другая женщина. Пусть даже Зак от этого «чего-то» совершенно не в восторге.
— Прости меня… я не хотела, — притворно виновато сказала она.
— Черта с два не хотела, — буркнул Зак, но теперь в его голосе уже не было раздражения. Скорее, в нем появилось легкое недоумение:
— Да ты едва сдерживаешься, чтобы не расхохотаться!
При виде его замешательства Джулия с трудом подавила очередной приступ смеха и стала пристально рассматривать свой указательный палец.
— По правде говоря, он мне кажется совершенно обыкновенным пальцем, — насмешливо проговорила она.
— По правде говоря, мисс Мэтисон, в вас нет ничего обыкновенного. Вы — исключительно необыкновенная девушка. И да поможет Бог тому несчастному, который на вас женится. Бедняга наверняка поседеет раньше времени.
От этих слов веселость Джулии улетучилась бесследно, и она спустилась с небес на землю. Зак был так явно уверен в том, что она когда-нибудь выйдет замуж за кого-то, кроме него. Более того, он говорил об этом как о чем-то само собой разумеющемся и даже жалел «беднягу»! Но не она ли сама недавно убеждала себя, что не следует воспринимать их отношения слишком серьезно? Так почему же теперь она ищет в его словах и поступках какой-то тайный подтекст, которого там никогда не было? Ничего, больше этого не будет. Джулия заставила себя улыбнуться, кивнула и перешла на задорный, теннисный жаргон:
— Полагаю, что последний мяч сделал и сет, и всю игру. А потому присуждаю тебе победу в этом словесном поединке, как, впрочем, и во всех остальных.
Несмотря на веселый и беспечный тон, Зак безошибочно почувствовал ее смятение. Но Джулия уже натягивала на себя утепленный комбинезон.
— Я совсем про него забыла. Он очень теплый. Я захватила и второй, для тебя, — добавила Джулия, кивая на точно такой же лыжный комбинезон большего размера, который висел на дверце шкафа.
Облачаясь в него, Зак решил, что их разговор в спальне остался незаконченным и необходимо еще кое-что прояснить.
— Послушай, Джулия, — спокойно и искренне начал он, — мне очень не хочется ни ссориться, ни препираться с тобой. Поверь. Но я также не собираюсь обсуждать с тобой свои планы на будущее и текущие проблемы. Я сам прилагаю максимум усилий, чтобы не думать о них, по крайней мере сейчас, а просто наслаждаться тем кратким мигом, на который судьба подарила мне тебя. Возможно, что дни, проведенные в этом доме, будут последними «нормальными»в моей жизни. Правда, я понятия не имею о том, что обычно подразумевается под словом «нормальный», но мне просто необходима хотя бы иллюзия счастья на эти несколько дней. Необходимо что-то, чтобы было о чем вспоминать впоследствии. Даже если эта идиллия будет недолговечной, я все равно не хочу портить ее мыслями о будущем. Мне достаточно настоящего — здесь и с тобой. Ты понимаешь, что я имею в виду?
Джулия ощущала такую боль и обиду за него, что ей хотелось плакать, но она скрыла свое сочувствие, которого бы он никогда не принял, и кивнула:
— Я хочу узнать только одно, если это возможно. Как долго мы будем вместе?
— Я… я еще не решил. Но не больше, чем неделю. Джулия постаралась не задумываться над тем, что неделя — это очень мало. Зак был прав. Действительно, не стоило омрачать их пребывание здесь мыслями о будущем. Но она не могла не задать еще один вопрос, который не давал ей покоя с тех самых пор, как она вышла из спальни:
— Перед тем как окончательно забыть обо всем этом, я должна задать тебе еще один вопрос. Точнее, кое-что уточнить.
Зак увидел, как щеки Джулии залил густой румянец и она поспешно наклонила голову, запихивая свои роскошные волосы под синюю вязаную шапочку.
— Ты сказал, что хочешь, чтобы я рассказала полиции всю правду. Но ведь я не могу рассказать им о том, что мы… ну, ты и я…
— Слишком много местоимений, — поддразнил ее Зак, хотя прекрасно понял, что именно она хотела сказать, — может быть, ты подбросишь к ним еще и глагол?
Джулия уперлась руками в узкие бедра и покачала головой с преувеличенно-комичным неодобрением:
— Вы слишком бесцеремонны, мистер Бенедикт.
— Не могу же я отставать от вас, мисс Мэтисон. Джулия брезгливо сморщила носик и направилась к задней двери в другом конце холла. Зак догнал ее у выхода.
Яркий зимний день ослепил их. На синем небе не было ни облачка, лицо пощипывал легкий морозец. А вся местность вокруг напоминала какую-то сказочную страну — повсюду возвышались белые сугробы, приобретшие после вчерашней метели самые причудливые очертания.
— Я совсем не собирался игнорировать твой последний вопрос, — сказал Зак, закрывая дверь и осторожно ступая на узенькую тропинку среди почти двухметровых сугробов. Обернувшись, Джулия наблюдала за ним, на ходу натягивая перчатки. Увидев ее ярко освещенное солнцем лицо, Зак совершенно забыл о том, что собирался сказать. Даже сейчас, когда все ее волосы были безжалостно заправлены под шапку, а лицо не тронуто никакой косметикой, Джулия Мэтисон была восхитительно, завораживающе красива. На чистом, гладком, как у фарфоровой статуэтки, лице, под красиво очерченными бровями сияли огромные, ярко-синие, сапфировые глаза, обрамленные длинными черными ресницами.
— Когда я говорил о том, что ты должна рассказать все, я не имел в виду нашу близость. В конце концов, это касается только нас двоих. Но с другой стороны, — добавил Зак, постепенно вновь обретая способность связно мыслить, — учитывая тот факт, что я был осужден за убийство, они обязательно предположат, что я так или иначе вынудил тебя к сожительству. А принимая во внимание некоторые особенности мышления наших полицейских, которые обязательно во всем должны выискать грязь, если ты скажешь им, что я тебя ни к чему подобному не принуждал, то они будут мучить тебя беспрестанными допросами, надеясь выяснить, что это ты сама захотела переспать со мной, а я, естественно, пошел тебе навстречу.