— Хорошо, — согласился он, — осталось обговорить только несколько условий. Прежде всего по прошествии года, когда мы быстро и без лишнего шума разведемся, никто из нас не должен предъявлять никаких финансовых претензий. Вы согласны?
Диана поморщилась при упоминании о разводе, и Коул испытал укол совести, превращая ее первый брак в обман. С другой стороны, Диане предстояло выиграть в этом браке столько же, сколько и ему, а потерять гораздо меньше. Поскольку в Техасе действует закон о совместной собственности и поскольку Коул гораздо богаче ее, он потеряет слишком многое, если Диана попытается опротестовать соглашение, которое предстоит составить сразу же после заключения брака.
— Согласна, — прошептала она.
— Кроме того, я попрошу вас еще о двух уступках. Во-первых, никто, кроме нас двоих, не должен знать, что наш брак — попросту выгодная сделка. Во-вторых…
— Нет.
— Что? — Он недоверчиво уставился на нее. — Почему нет?
— Потому, что мне придется объяснить все родным. Я должна поговорить с сестрой — вы ведь знакомы с Кори? — добавила она, и Коул вдруг заподозрил, что либо она выпила слишком много, либо нервничает сильнее, чем несколько минут назад.
— Да, я знаю Кори, — мрачно заверил он. У нее за спиной он поднял руку и взглянул на циферблат часов в свете, падающем из двери. Десять минут двенадцатого. Пилоты его «Гольфстрима» отдыхают в мотеле возле аэропорта, оба они не расстаются с пейджерами. Шофер лимузина ждет вызова круглосуточно. Если церкви на озере Тахо закрыты, то в Лас-Вегасе они работают всю ночь. Проблему представляет лишь Диана.
— Я должна рассказать об этом родственникам. И Спенсу тоже, он — член нашей семьи.
— А если я откажусь от сделки? Она вздохнула.
— Вряд ли они поверят, будто мы встретились сегодня вечером, полюбили друг друга с первого взгляда и сразу решили пожениться.
— Они не докажут, что это не правда. Пусть удовлетворятся выдуманным объяснением.
Диана шагнула в сторону и гордо вскинула голову.
— Я не стану лгать своим родным и не буду давать пустые обещания.
Коул понял, что это не просто слова. Очевидно, шествуя по лестнице успеха к титулу «Деловая женщина года штата Техас», она отнюдь не пожертвовала щепетильностью или юношеским идеализмом, и голос Коула дрогнул от удовольствия, когда он произнес:
— В таком случае я уступаю.
— В самом деле? — Диану с каждой минутой все сильнее ошеломляли его слова и поступки. Совсем недавно он предлагал ей брак так холодно, как мог бы предложить придержать дверь для незнакомки, а теперь соглашался на ее условие с дружеским блеском в глазах. Пытаясь избавиться от воздействия алкоголя и его серебристых глаз, она произнесла. — Но вы сказали, что у вас два условия…
— Второе условие заключается в том, что вам придется сопровождать меня на ранчо дяди на следующей неделе и провести там несколько дней — чтобы развеять все опасения и подозрения, которые могут возникнуть у него по поводу нашего внезапного брака.
— Вероятно, у меня будет назначено несколько встреч. — Она нахмурилась — встревоженная богиня с пышными волосами, развевающимися по ветру, и трепещущими складками платья. — У меня всегда много встреч. Полагаю, я сумею перенести их и навестить вашего дядю либо на следующей неделе, либо немного позднее.
— Договорились! — подхватил Коул. Она так нервничала, что у нее зазвенел голос:
— А я? Я могу назвать свои условия?
— Вы можете называть их сразу же, как только придумаете. Я уже пообещал сделать все возможное, чтобы обеспечить наше сотрудничество. — Не сомневаясь, что наступил подходящий момент для приведения плана в исполнение, Коул вошел в номер, позвонил пилотам, а затем приказал доставить к отелю лимузин. После этого он набрал номер своей секретарши в Далласе и отдал заспанной, но расторопной женщине несколько распоряжений, которые мгновенно лишили ее остатков сонливости.
— Все устроено, — объявил он, выходя на балкон. Взяв бутылку из ледяного гнезда, он снова наполнил бокалы. — Лимузин ждет внизу, самолет уже заправляют. Пришло время для тоста, — добавил он, протягивая Диане бокал Диана уставилась на бокал у него в руке, и ее притворная смелость улетучилась.
— Я не могу! — воскликнула она, оборонительным жестом скрестив руки на груди. Пока он звонил, она отчаянно пыталась решить, оправданны ли ее опасения или ее паника всего лишь результат трусости и некой консервативной черты характера, которую Диана ненавидела и которая часто парализовала ее, заставляя упускать уникальные возможности.
Коул со зловещим стуком поставил бокалы на стол и шагнул к ней.
— Что значит «не могу»? — осведомился он. Диана отступила, не давая ему приблизиться.
— Не могу, и все! Только не сегодня! — Ее голос так дрожал, что Диана сама не верила своим ушам. Отступая назад, она врезалась в перила в отчаянной попытке избежать того, что считала угрозой. — Мне нужно время!
Коул преграждал путь в комнату, и Диана попробовала укрыться за одним из кресел, стоящих на балконе, но тревога и сожаление в его глубоком голосе заставили ее насторожиться. Все опасения тут же показались Диане нелепыми.
— Время — единственное, что я бессилен вам дать, Диана. Женщина услышала в этой фразе все признаки смущения — от отчаянной попытки подкупа до стремления уберечь свою гордость благодаря намеку на богатство.
— Есть множество женщин, — заверила она, заведя руки за шею и расстегивая тяжелое ожерелье, — которые согласятся на ваше предложение в надежде, что обман станет реальностью. Внизу, в бальном зале, вы найдете немало таких союзниц.
— Вы правы, — неожиданно бесстрастным голосом произнес он. — Возможно, мои запросы слишком велики, но я хочу, чтобы в этом плане участвовала женщина, которой я бы с гордостью дал свое имя, и это ограничило выбор всего одной из них — вами.
Он произнес эти слова так холодно, что на мгновение Диана решила, что ослышалась.
— Но почему именно мной?
— Причин много. — Он пожал плечами. — Не последнее место среди них занимает то, что, несмотря на свое социальное положение, вы были знакомы со мной еще в то время, когда мне платили за чистку конюшен, а вы не находили это занятие отталкивающим.
Прямой намек на его низкое происхождение вызвал у Дианы щемящую боль в сердце. Слезы навернулись у нее на глаза, пока она смотрела на властного, энергичного мужчину, стоящего перед ней, который по каким-то причинам не знал себе цену. Его лицо было слишком суровым, чтобы считаться привлекательным, однако Диана никогда не видела более выразительного лица, чем это, гордое и волевое. Циничные морщины пролегли в уголках его глаз и губ, и Диана разглядела за ними многочисленные битвы, закончившиеся победой, жестокие, но крепко усвоенные уроки. Но вместе с тем изгиб его губ был чувственным — даже когда он выражал иронию, как в эту минуту. Даже если бы Коул был нищим, женщины сами бросались бы ему на шею — однако по какой-то невообразимой причине он соглашался на фиктивный и бездетный брак.