- Как вы поняли, что я русская? - нарушила молчание девушка. Она не понимала, что происходит с ее телом - почему сердце колотиться, под коленками холодеет, а дыхание учащается. Девушка списала это на вино, недопитый бокал которого стоял перед ней.
Он улыбнулся одним уголком губ.
- По крайней мере, сейчас ты хотя бы заговорила, - сказал темноволосый мужчина чуть хрипло, и Марта поняла, что глаза у него зеленые, с коричневыми крапинками вокруг узких зрачков.
- Что вы имеет в виду? - пробормотала она.
- Я был сегодня на твоем выступлении, - продолжал он, изумляя Марту все больше и больше. - Молодец. Ты все-таки смогла, не смотря на.... - он молча показал взглядом на костяшки пальцев правой руки, которая лежала на столе. Глаза девушки округлились. А он-то откуда знает про ее переломы? Друг того журналиста, что ли? Может, тоже журналист какой-то?
- Извините, я не даю интервью, - сказала нервно Карлова.
- Интервью? О чем ты, Марта? - нахмурил брови брюнет и едва заметно коснулся кончиками зубов нижней губы, как будто бы запрещал сам себе произносить ее имя.
"Точно, журналист, раз знает, как меня зовут", - подумала в панике Карлова. Правда, ее очень смущал тот факт, что мужчина на журналиста похож не был совершенно. Скорее, на владельца какого-нибудь крупного издания.
- Извините, я не даю интервью, - заучено повторила девушка. - Обратитесь к моему менеджеру.
Ее неожиданный собеседник рассмеялся, правда, невесело, коснувшись лба согнутыми пальцами левой руки, на широком запястье которой мелькнули дорогие часы. Кажется, он сделал какие-то выводы. В глубине зеленых глаз мелькнула злость и что-то еще, что Марта не могла идентифицировать.
- Понятно. Не хочешь видеть. Что ж, не буду тебе мешать. Рад был встретить, тебя, сестренка. В живую. И рад, что у тебя все в порядке. Что ты играешь. - Он так посмотрел на девушку, что та вдруг почувствовала себя совсем неважно.
"Сумасшедший поклонник?", - пронеслось у ничего не понимающей скрипачки в голове.
А сердце ее перекачивало кровь все быстрее и быстрее. И огни Берлина больше не интересовали. Все ее внимание было приковано к странному брюнету с зелеными глазами. Он тоже не мог оторвать глаз от нее. И вдруг неожиданно улыбнулся: мягко, искренне и сожалеюще. От этой улыбки у Марты вдруг зазвенело в ушах. Она категорически не понимала, что с ней происходит. Поймав себя на том, что она перевела взгляд с его зеленых радужек на губы, скрипачка смущённо опустила глаза, но тут же вновь невольно подняла их, желая смотреть и смотреть на подошедшего к ней ненормального мужчину. Он был как картина, которой хотелось любоваться много-много часов подряд. Мало того, Марте вдруг захотелось коснуться его - его плеча или руки, и неважно, что они были совершенно незнакомыми, а он нес чушь.
- О чем вы говорите? - тихонько спросила Карлова, облизывая пересохшие губы, нетронутые помадой.
- Я часто о тебе вспоминал. Ты изменилась.
- Да о чем же вы?
- Опять играешь? Можешь просто сказать: "Убирайся".
- В смысле?? Во что играю?
Зеленоглазый мужчина не успел ответить ей.
- Кто это, Марта? - удивлённо спросил появившийся около столика Феликс, глядя на незнакомца, усевшегося на его законное место. Ситуация ему Феликсу не нравилась. А он, кажется, не нравился мужчине, сумевшему без проблем захватить чужую территорию и внимание девушки.
А она только плечами пожала, не поняв, как от этого неприятно стало брюнету. Хотя, наверное, мало бы кто это понял - мужчина умел хорошо скрывать свои эмоции.
- Твой парень? - спросил он, вставая, у Марты, внимательно разглядывая пианиста. - Музыкант? - вдруг спросил он.
- М-музыкант, - ответил Феликс. - А вы кто?
- Хорошо, - неизвестно к чему сказал темноволосый обладатель зеленых глаз, вроде бы одобрительно кивая, но глядя на пианиста так пристально, что тому, человеку творческому и ранимому, стало не по себе. Феликсу казалось, что его оценивают - разорвать или все же из жалости оставить.
Самоуверенный незнакомец шагнул к Марте и, внезапно наклонившись к ней - их глаза были на одном уровне - сказал негромко, глядя при этом не на ее лицо, а в сторону ночного берлинского панорамы:
- Не думай, не заставляю общаться тебя со мной. Но если понадобиться моя помощь, я помогу тебе. - И он протянул ей визитку - черную, стильную, из дорогого сорта бумаги.
Он предлагал ей это от чистого сердца, незаметно касаясь гладко выбритой щекой ее волос.
Девушка, испугавшись такой близости их лиц, отвернулась.
- Пожалуйста, отдайте моему менеджеру, - зачем-то сказала Марта, чувствуя, что в горле у нее образуется комок - ей внезапно захотелось заплакать, и в глазах появилось неприятное напряжение. Не то, совсем не то она хотела сказать этому странному человеку, которого ей болезненно хотелось коснуться - хотя бы мимолётом.
Пространство, заполняющее пустоту ее сердца, тревожно загудело.
Это был третий раз, когда Саша видел Марту за последние восемь лет, прошедших со дня их ненастоящей свадьбы, так печально закончившейся для них обоих. Более менее придя в себя, раненный в живот парень, никак не могущий - или нежелающий - взять в толк, почему Марта не хочет видеть его, решил навестить девушку и выяснить, что же с ней случилось. Нет, конечно, он понимал, прекрасно понимал, понимал с сожалением, что она, такая слабая и такая хрупкая, пережила по его вине ужасные события - не зря же находиться в неврологическом отделении, но он хотел все-таки увидеться с ней, поговорить, попытаться объясниться или попросить прощения. Упрямый Александр не мог оставить это дело незавершенным и пошел искать Карлову, находящуюся в соседнем корпусе больницы, не смотря на проклятую боль в животе, которая постепенно становилась меньше, но которая продолжала мучать его. Однако Саша пришел слишком поздно - почему-то получилось так, что он застал тот самый момент, когда мама, дядя и не знающий, куда себя девать, отец Марты увозили Марту из этой больницы, чтобы поместить ее в другую. Дионов видел, как девушка медленно идет спиной к нему по коридору вместе с матерью, которая держит ее за плечи, и смотрел ей в спину, на собранные в низкий хвост длинные светлые волосы, кончики которых почти касались поясницы.
Он хотел окрикнуть ее но не стал делать это при ее родителях и отце Ники, но Марта вдруг сама оглянулась и посмотрела ему прямо в глаза. Дионов, у которого сердце радостно вдруг забилось, подумал, что малышка, увидев его, обязательно к нему подбежит или хотя бы что-нибудь крикнет - пусть просто спросит, как он, ему будет достаточно! Но Марта равнодушно скользнула по Саше смазанным взглядом, отвернулась и продолжила свой путь.
Сначала он рассердился, решив, что Марта игнорит его, и угостил даже по этому поводу парой ударов больничную стену, а потом, уже находясь в своей палате и куря в открытое окно, хотя это было строго запрещено, понял, что, наверное, Марта просто-напросто не увидела его. Может быть, была накачена лекарствами, или еще что с ней произошло.