Он криво усмехнулся.

— Вообще-то я собирался поплавать.

— Голым? — с ужасом спросила она.

Он недоуменно пожал плечами.

— Ты говоришь так, словно не твоя одежда лежит сейчас на берегу.

— Но… — Джун прикусила язык. — Но я думала, что буду одна!

— Я тоже, — заметил Гордон с усмешкой. — Но мир, увы, так тесен!

— Вот и сделай его просторнее — уйди!

Он не двинулся с места, лишь как бы невзначай заметил:

— Это моя бухта. Ты забыла?

— Но ты можешь хотя бы на несколько минут отойти в сторону?

— Почему я должен это делать?

— Возможно, потому что ты джентльмен.

— Звучит так, словно ты не уверена в этом.

— Ты следил за мной из темноты!

— Послушайте, мисс Мортон. Первое правило поведения в океане — никогда не плавать одной. А вы выплыли за пределы бухты, несмотря на то что вы, извините, не очень хороший пловец. Джентльмен я или не джентльмен, но моя обязанность убедиться, что с вами все в порядке.

— Ну хорошо. Со мной все в порядке. — Неужели он действительно заботился о ее безопасности? Такое объяснение показалось ей просто смешным. — Убедился, а теперь иди, — простонала Джун. — Иначе мы оба останемся здесь навечно. Я вовсе не собираюсь разгуливать перед тобой голой, невзирая на то что это зрелище для тебя привычно!

— Может быть, достаточно отвернуться?

— Но лучше всего вообще испариться!

— Ты просто в плохом настроении, дорогая! — сказал он. — Я и не подозревал, что ты можешь быть такой.

Она молчала, не в силах бороться с ним ни эмоционально, ни физически.

— Я пришел сюда лишь пять минут назад, — тихо сказал Гордон.

И по его интонации она поняла, что он говорит правду.

— Я подожду тебя там. — Он махнул рукой в сторону выступа скалы, за который заворачивала тропинка к дому. — Но ты должна все время говорить, чтобы я знал, что с тобой все в порядке.

Джун удивилась.

— Говорить?

— Или петь. Что хочешь.

— Иди. — Джун пожала плечами. — Я буду говорить.

— О чем?

— О том, как ненавижу тебя.

— Это будет безумно интересно. Я слушаю.

Она смотрела, как он удаляется. Даже его походка была очень сексуальной. Но она приказала себе не думать об этом.

— Во-первых, ты считаешь, что всегда прав! — закричала она. — Даже когда для этого нет оснований!

Он продолжал идти, взбираясь на холм.

— Во-вторых, ты без конца зарабатываешь деньги. Которых у тебя и так больше чем достаточно!

Он шел не оглядываясь.

— Мне также не нравится, что ты ходишь без носков. — Джун замолчала, не зная, что еще добавить. По правде говоря, существовало очень мало вещей, которые не нравились ей в нем. Единственным серьезным его недостатком, по ее мнению, было то, что он не относился к женщинам как к равным себе существам.

— И мне еще не нравится, как ты… как ты целуешься! — Это была уже совсем грубая, наглая ложь!

Он исчез из виду, и Джун решила, что самое время побыстрее добраться до одежды.

— Ты именно тот тип мужчины, которым каждая мать пугает свою дочь! — вопила Джун. — Ты мистер Пожиратель Девичьих Сердец, который губит женщин ночами и даже не замечает этого.

Джун принялась поспешно одеваться.

— Ты смотришь на женщин как на игрушки. И, мистер Ньюэлл, из-за этого вы лишены массы важных вещей. Знаете ли вы, что женатые мужчины живут намного дольше холостых?

Она затолкала лифчик и носки в карман шортов, считая, что совсем не обязательно надевать на себя все. В конце концов в темноте этого никто не заметит.

Чтобы окончательно затянуть веревку на шее Ньюэлла, Джун заключила:

— Тебе, конечно, нравится жить такой дикой жизнью. Впрочем, на другую ты просто неспособен. И я очень сомневаюсь, что ты вообще когда-нибудь женишься. Ведь даже для меня ты последний в списке желаемых женихов.

Джун обогнула выступ скалы и увидела его в тени деревьев, у границы песка. Гордон стоял, широко расставив ноги и сложив руки на груди.

— Это все, что ты ненавидишь во мне? — просто спросил он.

Неужели она наконец задела его? Великолепно! Если кто-нибудь и нуждается в ущемлении своего эго, так это Гордон Ньюэлл.

— Ну что ж, теперь можешь купаться голым. Я пошла.

Он не двигался с места.

— У меня пропало желание купаться.

Неожиданно для себя Джун почувствовала, что их тела соприкоснулись, и она оказалась в его объятиях. Его губы скользнули по ее губам, и Джун обожгло жарким дыханием. Ее теннисные туфли выпали из рук и мягко ударились о песок, но она уже не обращала внимания на такие мелочи.

Гордон сжал ее еще крепче, и ее руки сами собой поднялись и обняли его шею. Лишь тонкая ткань ее майки разделяла их тела.

Дикая страсть охватила ее. И когда услышала его стон, она поняла, что не одна сгорает в огне желания. Она должна была негодовать, но ее губы были мягче бархата.

С каждым его чувственным прикосновением становилась очевиднее ложь, которой она окружила себя словно защитной стеной. И она с облегчением подчинилась его воле и своим чувствам.

Неожиданно Гордон выпустил ее из объятий. Джун покачнулась, но удержалась на ногах. Она с трудом перевела дыхание, ничего не понимая, лишь ощущая внезапную пустоту.

— Странный способ выражать ненависть, дорогая! — усмехнулся он.

Она ожидала увидеть в его глазах презрение, но в них был лишь гнев.

Казалось, Гордон хочет сказать что-то еще. Но, проведя рукой по волосам, он лишь хрипло произнес:

— Все-таки мне надо искупаться.

Гордон ушел, прежде чем она успела что-либо сказать.

10

На следующий день шел дождь. Сердце Джун сжималось от боли и одиночества. Она понятия не имела, на острове Гордон или нет. Как она могла позволить себе безнадежно влюбиться в человека, который так хладнокровно играет ее чувствами, погружая ее то в жар, то в холод!

Отвратительное настроение только усилила начавшаяся гроза. Непрерывные раскаты грома сопровождались мощными порывами ветра. Эффи и Лиз, как обычно в такой ситуации, засели за шахматы и не очень-то расстраивались по поводу плохой погоды.

Джун пыталась отвлечься от мыслей о Гордоне чтением и даже сном, но ничего не помогало. Она избегала смотреть в зеркало, потому что ее лицо осунулось от горя.

Не зная, чем еще заняться, она выдвинула ящик комода и вытащила оттуда белье фирмы «Ньюэлл», которое Эффи насильно всучила ей неделю назад. Вещи были великолепны, и она невольно залюбовалась ими. Зная аскетические вкусы Джун, Эффи выбрала самый консервативный образец продукции «Ньюэлл». Однако бюстгальтер все равно представлял собой произведение искусства, способное очаровать взгляд деревенской девушки, но не рассчитанное на повседневное применение. В тон ему были и розовые кружевные трусики, очень изящные и сексуальные. Она должна была благодарить Эффи. Если Джун и рискнет надеть что-либо из каталога «Ньюэлл», то только этот комплект.