– Судья, до меня дошли сведения, будто имелись процессуальные нарушения в ходе следствия и последующего судебного преследования. Деятельность представляемого мной ведомства зиждется на твердой вере в моральную чистоту нашей системы правосудия. Я лично стою на страже этого необходимого атрибута в ван-нуйсском отделении и отношусь к этому очень, очень серьезно. Таким образом, для нас предпочтительнее прекратить дело, чем видеть, как правосудие подвергается компрометации в какой-либо степени.

– Благодарю вас, мистер Смитсон. Было весьма ободряюще это услышать.

Судья сделала новую запись, а затем с высоты своего места обвела нас взглядом.

– Ходатайство штата удовлетворяется, – объявила она. – Все обвинения против Льюиса Руле снимаются окончательно. Мистер Руле, вы освобождаетесь от судебного преследования и свободны в своих передвижениях.

– Благодарю вас, ваша честь, – произнес я.

– Мы все еще ждем возвращения присяжных в час дня, – продолжила Фулбрайт. – Я соберу их и объясню, что дело разрешилось. Если кто-либо из вас, обвинитель и защитник, желает тоже прийти сюда в это время, я уверена, у них найдутся для вас вопросы. Тем не менее вам не обязательно возвращаться.

Я кивнул, но не сказал, что вернусь, потому что даже не собирался. Двенадцать человек, которые были столь важны для меня на протяжении минувшей недели, в один миг выпали из сферы внимания. Они были сейчас не более значимы для меня, чем водители, что едут мимо по автостраде в противоположную сторону. Они проехали и больше не занимают внимания.

Фулбрайт покинула судейскую скамью, и первым, кто вышел из зала суда, был Смитсон. Он не имел ничего сказать мне или Минтону. Его первейшая забота – дистанцироваться от прокурорской катастрофы. Я бросил взгляд на Минтона и увидел, что его лицо утратило всякие краски. Я сделал для себя вывод, что скоро увижу его фамилию в «Желтых страницах». Вряд ли его теперь оставят в ведомстве окружного прокурора, и придется ему примкнуть к рядам судебных адвокатов. Его первый судебный опыт в деле о фелонии дорого ему обошелся.

Руле стоял у ограждения, отделяющего суд от зрителей, и, перегнувшись через него, обнимал мать. Доббс поздравительным жестом положил руку ему на плечо, однако все же чувствовалось, что семейный адвокат еще не оправился после резкого упрека, полученного в коридоре от Виндзор.

Когда с объятиями было покончено, Руле обернулся и не без колебаний пожал мне руку.

– Я в вас не ошибся, – произнес он. – Знал, что вы тот, кто мне нужен.

– Хочу получить назад свой пистолет, – холодно промолвил я, не выражая радости от только что достигнутой победы.

– Понятно, что хотите.

Он опять отвернулся к матери. Несколько секунд я пребывал в нерешительности, затем вернулся к столу защиты, открыл портфель и стал убирать в него все материалы.

– Майкл! – окликнул меня кто-то сзади.

Оказалось, это Доббс протягивает мне руку через ограждение. Мне пришлось пожать ее.

– Отлично сработано! – воскликнул он, будто я нуждался в его похвалах. – Мы все очень высокого мнения о вашей работе.

– Спасибо за предоставленный шанс. Вы ведь вначале колебались в отношении меня.

Я был достаточно учтив, чтобы не упоминать вспышку Виндзор в коридоре и ее слова о том, что Доббс злословил за моей спиной.

– Только потому, что я вас не знал. А теперь знаю. Теперь знаю, кого рекомендовать своим клиентам.

– Спасибо. Но надеюсь, вы имеете дело с такими клиентами, которые не нуждаются в моих услугах.

Он рассмеялся:

– Я тоже надеюсь!

Настала очередь Мэри Виндзор. Она простерла ко мне руки через ограждение:

– Мистер Холлер, спасибо вам за моего сына!

– Не за что. Берегите его.

– Я всегда берегу.

– Почему бы вам всем не выйти пока в коридор, а я подойду через минуту? Мне нужно утрясти кое-какие дела с секретарем и мистером Минтоном.

Я вернулся к столу, огляделся и подошел к секретарю.

– Сколько мне понадобится времени, чтобы получить подписанную копию приказа судьи?

– Мы зарегистрируем его после обеда. Можем выслать вам копию, если не хотите возвращаться.

– Было бы великолепно. А не могли бы вы переслать ее мне по факсу?

Секретарь ответила, что так и сделает, и я дал ей номер факса в офисе Дорны Тейлор. Я еще точно не знал, что собираюсь делать с этой бумагой, но предполагал, что обладание копией приказа о прекращении судебного дела должно как-то помочь получить лишнюю пару-тройку клиентов.

Вернувшись к своему столу за кейсом, я заметил, что детектив Собел покинула зал суда. Оставался один Минтон. Он тоже стоял и собирал вещи.

– Жаль, не удалось увидеть эту вашу штуку с PowerPoint, – сказал я.

– Да, она была очень хороша. Полагаю, это бы склонило присяжных на нашу сторону.

– Что собираетесь теперь делать?

– Не знаю. Посмотрю, сумею ли как-то разрулить ситуацию и удержаться на своей работе.

Он сунул папки с материалами под мышку. У него не было портфеля. Ему всего лишь требовалось спуститься на второй этаж. Собравшись, он посмотрел на меня долгим, тяжелым взглядом.

– Единственное, что я знаю точно: не желаю оказаться по вашу сторону барьера. Стать таким, как вы, Холлер. Думаю, для этого я слишком люблю спокойно спать по ночам.

Он вышел через калитку в ограждении и быстрым шагом устремился прочь из зала суда. Я покосился на секретаря, чтобы понять, слышала она или нет. Кажется, нет.

Я чуть помедлил, прежде чем последовать за Минтоном. Забрал свой кейс и не торопясь тронулся к двери. По дороге окинул взглядом пустую скамью присяжных и государственный герб на передней стене. Покивал головой и вышел из зала.

Глава 43

Руле со свитой дожидался меня в коридоре. Я бросил взгляд в обе стороны и вдали, у лифтов, опять увидел Собел. И вновь она разговаривала по мобильнику, якобы в ожидании лифта, но кнопка вызова не горела.

– Майкл, не хотите пообедать вместе с нами? – завидев меня, воскликнул Доббс. – Мы собираемся отпраздновать!

Я заметил, что теперь он называет меня моим полным именем. Победа делает всех великодушными.

– Э-э… – промолвил я, глядя не на него, а вдаль, на Собел. – Наверное, не получится.

– Почему? У вас явно нет сегодня судебного заседания.

Я наконец удостоил Доббса вниманием. У меня было сильное желание сказать, что я не смогу с ними обедать, поскольку хотел бы никогда больше не видеть ни его, ни Мэри Виндзор, ни Льюиса Руле.

– Думаю, мне придется задержаться здесь до часу дня и побеседовать с присяжными, когда они вернутся.