– Вы и есть тот легавый?
– Говорила с подружкой? Надеюсь, она сообщила, что я не вношу аванса?
– Да.
– Где Лайнус?
– У себя. Я сказала, что вы едете.
– Очень мило с твоей стороны.
Я показал на ее наколку.
– Твоя мама?
– Да брось ты! Лучше погляди.
Девица согнула локоть, Мэрилин надула щеки, потом сдула.
– Классно, правда?
– Здорово, – усмехнулся я. – Всем это показываешь?
– Это стоит десятки, а?
Я мог назвать ей немало мест, где за десятку готовы проделать все, что угодно, но зачем?
Дверь за баром открывалась в коридор. Туалеты, помещения для персонала, еще какие-то комнаты и вот дверь с табличкой: "Лайнус". Я вошел без стука. Лайнус Саймонсон сидел за столом. Я узнал его по фотографии в журнале. Перед ним стояли бутылка шотландского виски и коньячный бокал. На черном кожаном диване, задрав ноги на кофейный столик, полулежал человек, которого я тоже узнал. Джеймс Олифант. Он старательно делал вид, что его нисколько не беспокоит визит полицейского.
– Эй, затвори дверь! – велел Лайнус.
Я представился.
– Меня зовут Лайнус, а это Джеймс. Какие проблемы? Чем можем быть полезными?
– Не знаю, чем вы можете мне помочь. Просто решил заглянуть к вам. Я расследую убийство Анджеллы Бентон, а оно затрагивает дело банка Лос-Анджелеса.
– Банк Лос-Анджелеса... Это же древняя история. – Лайнус посмотрел на своего компаньона и рассмеялся. – Целую вечность назад это происходило. Нет, я не желаю туда возвращаться. Плохие были времена.
– Да, но не такие плохие, как для Анджеллы Бентон.
Лайнус вдруг посерьезнел.
– Что тебе здесь нужно, парень? Ты не детектив. Они по двое ходят. Если же легавый, то незаконный. Покажи значок.
– Я не говорил, что у меня есть значок. Да, я был полицейским и подумал, что вы меня вспомните по прошлой жизни.
– По какой такой прошлой жизни? – Лайнус усмехнулся, глядя на Олифанта.
– По той, когда вы получили пулю в зад. Впрочем, вам, наверное, не до меня было. Вы катались по полу и орали.
Глаза у Лайнуса расширились. Он узнал меня, вернее, догадался, кто я и что сделал.
– Вы тот легавый, который подстрелил...
Он спохватился и не назвал имя.
– Он подстрелил одного из грабителей, – пояснил он Олифанту. Тот ухмыльнулся.
– Точно это не известно. Никто из налетчиков не пойман. Но кажется, я действительно попал в одного.
– На кого работаете?
– Я? На того, кто не намерен отступать и никому ничего не прощает. Кто намерен отыскать убийцу Анджеллы Бентон Он будет работать, пока не умрет или не узнает это.
Саймонсон пожал плечами:
– Что ж, желаю удачи вам и ему. А теперь проваливайте Мы люди занятые.
Я обернулся к Олифанту и смерил его презрительным взглядом.
– Уверен, мы еще увидимся.
Я вернулся в зал. Чет Бейкер исполнял "Мой малыш, мой смешной малыш". Барменша сгибала и разгибала локоть перед двумя посетителями. Те гоготали. По журнальной фотографии я узнал двух других "королей".
Увидев меня, они перестали смеяться и проводили взглядом до самых дверей.
По пути домой я остановился у круглосуточного магазина на бульваре Сансет и купил пакет кофе. Я знал, что мне не удастся хорошо поспать перед завтрашней встречей.
Ближе к моему дому дорога начинает сильно петлять, что мешает посмотреть в зеркальце заднего вида, не прицепился ли "хвост". Но есть один плавный поворот, дающий возможность осмотреть склон, на который поднялся. У меня вошло в привычку замедлять здесь ход и осматриваться.
Сегодня я притормозил почти до остановки и полминуты глядел назад. Я сознавал, что мой визит в "Пристанище" будет истолкован не иначе, как предупреждение и угроза, и не ошибся. Из-за холма выезжал автомобиль с погашенными фарами. Я газанул и быстро набрал скорость. После следующего поворота я еще больше оторвался от преследователей. Въехав под навес у своего дома, я быстро вышел из машины, прихватив пакет с кофе, и спрятался в темном углу. Мимо медленно проплыл сигарообразный "ягуар". Кто-то на заднем сиденье закурил, и при свете зажигалки я заметил в салоне четверых. "Короли" явились по мою душу.
В кустах на противоположной стороне улицы что-то засветилось. "Ягуар" остановился почти напротив моего дома. Я открыл дверь, ведущую в кухню, вошел и защелкнул замок.
В такие минуты люди, не носившие значков, в отчаянии звонят в полицию. "Скорее, пожалуйста, скорее, – шепотом умоляют они. – Они совсем рядом!" Но я не собирался так поступать. Игра затеяна мной, по моим правилам, без оглядки на права.
Я не брал в руки пистолет с того дня, как сдал в голливудском отделении значок и табельное оружие. Однако я купил "глок" – на всякий случай. Завернутый в промасленную тряпку, он хранился в коробке в настенном шкафу спальни. Оставив пакет с кофе на кухонном столе, я, не зажигая света, двинулся в спальню.
Как только я приоткрыл дверцу шкафа, меня с такой силой толкнули в грудь, что я отлетел к противоположной стене и сполз на пол. В ту же секунду человек, прятавшийся в шкафу, уже тыкал дулом мне в горло. В тусклом лунном свете из окна мне удалось разглядеть его лицо.
– Милтон?! Какого...
– Тише, придурок! Думал, я допущу, чтобы меня смешали с дерьмом?
– Не понимаю, о чем ты. Послушай, там люди...
– Я сказал, заткни пасть. Давай сюда дискеты...
– Сейчас сюда явятся люди. Они хотят...
Милтон еще сильнее вдавил дуло мне в горло. Перед глазами у меня поплыли красные круги. Он наклонился ко мне. Я чувствовал его дыхание.
– Я нашел твой ствол, Босх. Статистика самоубийств пополнится еще одним недоумком, если ты не...
В коридоре вдруг раздался треск. Это сорвали с петель входную дверь. Потом послышались шаги. Милтон отскочил от меня и бросился в коридор. Раздались оглушительные выстрелы. Милтон медленно сполз по стене на пол, сдвинув ногами коврик, прикрывавший крышку люка, ведущего под дом. Глаза его расширились от сознания, что он умирает. Бандиты приняли его за меня.
Нельзя было терять ни секунды. Я перевернулся, вскочил и подбежал к раздвижной двери. Отодвигая ее, я услышал испуганный выкрик:
– Это не он!
Дверь на веранду отчаянно заскрипела: я давно ее не открывал. Два прыжка, и я оседлал перила – так ковбой вскакивает на украденную лошадь. По перекладинам ограды я спустился до пола веранды и повис в двух метрах от круто сбегающего вниз склона, ища взглядом ближайшую стальную балку, поддерживающую веранду и весь дом на откосе холма. Мне была хорошо известна конструкция своего жилища, поскольку я лично наблюдал за его восстановлением после землетрясения девяносто четвертого года.