– Мне и в голову не пришло. Очевидно, фамилия или что-нибудь подобное?
– Нет. Это значит "призрак". Ни с того ни с сего вспомнилось, когда я опять стал думать о том деле. Однажды я спросил у него, что за слово чудное. Он пояснил, что оно – из одного стихотворения. Там призрак в темноте сидит на троне. Похоже, он думает, что он и есть этот призрак.
– Странно...
– Гарри, выключи монитор, чтобы нам Дэнни не беспокоить.
То же самое он попросил сделать в мой первый приезд. Я обогнул его кресло и подошел к столу, на котором стояла небольшая пластиковая коробка с зеленым огоньком. Это было звуковое устройство, позволяющее родителям слышать, не хнычет ли их малыш в другой комнате. С помощью этого монитора Кросс звал жену, когда хотел, чтобы она переключила канал в телевизоре или принесла пить. Я выключил аппарат. Теперь мы могли разговаривать без опасения, что нас услышат.
– Порядок, – сказал Кросс. – И еще бы дверь...
Я закрыл дверь. Понимал, к чему эти приготовления.
– Сегодня принес?
– Принес.
– Порядок. Тогда начнем. Пойди в ванную комнату и глянь, там ли мой пузырек, или она его убрала.
Умывальник в ванной комнате был уставлен лекарствами и предметами гигиены. На мыльнице лежала пластиковая бутылка с открытым горлышком. Такие берут на мотоциклетные прогулки, только горлышко пошире и наклонное. Вероятно, чтобы было удобнее пить. Я быстро достал из кармана фляжку, налил граммов шестьдесят виски в бутылку и принес Кроссу. Глаза у него полезли на лоб.
– Да нет же! В эту я мочусь.
– 3-зараза! Извини... – пробормотал я и двинулся в ванную комнату.
– Не выливай! – крикнул вдогонку Кросс. – Дай я выпью.
– Брось, у меня этого добра хватает.
Я сполоснул бутылку, положил ее на мыльницу и вернулся в спальню к Кроссу.
– Но другой бутылки там нет. Что прикажешь делать?
– Значит, все-таки убрала! Видимо, догадалась. Фляжка-то у тебя есть?
– Здесь вот. – Я постучал по груди.
– Вытаскивай. Дай хлебнуть.
Я вытащил фляжку, отвинтил крышку и поднес горлышко к его губам. Кросс хлебнул, закашлялся и едва выдохнул:
– Господи!
– Ты что?
– Ах-ох!
– Что с тобой, Ло? Погоди, я позову Дэнни.
– Нет-нет, все в порядке, – остановил он меня. – Просто... просто давно не пробовал, вот и все. Дай еще хлебнуть.
– Ло, нам же надо поговорить.
– Поговорим, поговорим. Еще разок!
Я снова поднес фляжку к его рту и влил порядочную порцию. Он проглотил ее и закрыл глаза.
– "Блэк буш"? Хорош, ничего не скажешь.
Я улыбнулся и закивал.
– Приноси еще, всегда приноси, ладно?
Человек почти не мог двигаться, однако виски оказывало на него живительное действие. Глаза у него помягчели, в них зажегся огонек.
– Она мне ничего не дает. Доктора, мол, не велят. Только и глотну разок-другой, когда кто-нибудь заедет. Но это редко бывает. Кому охота ехать на меня глядеть... Но ты приезжай, Гарри. Приезжай обязательно. Мне без разницы, будешь ты распутывать это дело или нет. Просто приезжай... – Он перевел взгляд на фляжку. – И привози дружка, слышь? Обязательно привози.
Я начал понимать, что Кросс что-то не досказал, когда я навестил его накануне визита к Тейлору. Специально, чтобы я приехал к нему опять, с фляжкой. Может, он и звонил-то мне не за тем, чтобы пробудить мой интерес к делу, а ради одной-единственной вещи – фляжки.
– Ты что-то недоговорил, Ло, хотел, чтобы я привез вот это, – произнес я, показывая фляжку.
– Нет. Попросил Дэнни позвонить тебе. Я забыл кое-что сказать...
– Да ладно, я уже знаю. Я иду на встречу с Тейлором, а на следующий день ко мне с шестого этажа присылают человека сообщить, чтобы я отвалил. Что нашим делом занялись люди, которые не церемонятся.
Глаза забегали на безжизненном лице Лоутона Кросса.
– Нет.
– Кто к тебе приходил до меня?
– Никто. По этому делу никто не приходил.
– Кто тебе звонил, перед тем как ты позвонил мне?
– Никто, Гарри, честное слово...
Вероятно, я повысил голос, потому что дверь в спальню отворилась. На пороге стояла Дэнни.
– Что-нибудь случилось?
– Все нормально, Дэнни. Ты иди, иди.
Она медлила. Я заметил, что Дэнни смотрит на фляжку в моей руке. На мгновение мелькнула мысль, не сделать ли глоток, чтобы она подумала, будто я достал виски для себя. Но по ее глазам я видел: она поняла, что происходит. Наши взгляды встретились. Потом она, не поворачиваясь, сделала шаг назад и затворила дверь.
– Ну вот, теперь она знает, – пробормотал я.
– Плевать я хотел. Гарри, глянь, сколько там времени. Мне плохо видно.
В углу экрана Си-эн-эн всегда показывал время.
– Одиннадцать восемнадцать... Так кто же к тебе приходил, Ло? Мне нужно знать, кто взялся за это дело.
– Говорю же тебе, никто! Насколько я знаю, оно на мертвой точке, мертвее моих проклятых ног.
– Тогда о чем же ты умолчал в первый раз?
Его взгляд снова остановился на фляжке. Слова были лишними. Я поднес ее к пересохшим губам Кросса, он сделал два-три глотка и закрыл глаза.
– О Господи, – прохрипел он. – Я хотел...
Он поднял веки. Его глаза вцепились в меня яростно, как голодные волки в оленя.
– Понимаешь, она не дает мне умереть, – прошептал он в отчаянии. – Думаешь, мне хочется жить? Сидеть в собственном говне? Пока я живой, она по полной программе получает – целый оклад и больничные. Если помру, у нее лишь пенсия как у вдовы останется. А пенсия после меня – сам знаешь какая. Я ведь недолго прослужил, Гарри, только четырнадцать лет. Ей отломится всего лишь половина того, что сейчас получает.
Я смотрел на него и думал, не стоит ли Дэнни за дверью.
– Но от меня-то ты что хочешь, Ло? Дело я все равно не брошу. Я, конечно, могу нанять тебе адвоката, но не...
– И еще она плохо со мной обращается.
Я не знал, о чем он говорит, но внутри у меня все сжалось. Похоже, его жизнь еще тягостнее, чем я воображал.
– Что же она делает, Ло?
– Ругается, и вообще... Не желаю об этом говорить.
– Слушай, может, все-таки поискать адвоката? Давай я организую проверку по линии социальной службы.