Прежде чем он успел принять какое-либо решение, Брейшер вышла из машины и направилась к входу. Она шла, опустив голову, словно устала за долгий день. Босху это состояние было знакомо. Кроме того, могло что-нибудь случиться. Это было маловероятно, но то, что Эджвуд пошел в здание, оставив Брейшер, подсказало Босху, что между ними не все безоблачно. Эджвуд являлся наставником новенькой, хоть и был младше ее на пять лет. Наверное, дело заключалось только в неловком положении из-за возраста и пола. А может, и в чем-то другом.
Джулия не замечала сидевшего на скамье Босха. Она уже почти подошла к двери, когда он окликнул ее:
— Послушай, ты забыла смыть грязь с заднего сиденья!
Джулия оглянулась на ходу, но, увидев, что это он, остановилась. Потом подошла к скамье.
— Я принес тебе кое-что, — сказал Босх.
И протянул фонарик. Взяв его, она устало улыбнулась.
— Спасибо, Гарри. Не стоило ждать здесь, чтобы...
— Мне захотелось.
Несколько секунд прошло в молчании.
— Ты работал вечером над делом? — спросила Джулия.
— Более-менее. Принялся за писанину. А днем мы были на вскрытии. Если это можно назвать вскрытием.
— По твоему лицу вижу, день был не из лучших. Босх кивнул. Ему было неловко. Он продолжал сидеть, а Джулия стояла.
— По тому, как ты выглядишь, догадываюсь, что у тебя тоже выдался нелегкий день.
— А разве они не все такие?
Прежде чем Босх успел ответить, из здания вышли двое полицейских, принявших душ, переодевшихся, и направились к своим машинам.
— Не вешай нос, Джулия, — произнес один из них. — Увидимся в баре.
— Ладно, Кико. — Она повернулась и взглянула на Босха: — Несколько человек из смены собираются у Боарднера, — сказала она. — Хочешь пойти?
— Мм-м...
— Пошли. Думаю, тебе не помешает выпить.
— Да, ты права. Собственно, потому я и ждал здесь тебя. Но мне не хочется пить в большой компании.
— А в какой хочется?
Босх взглянул на часы. Стрелки показывали половину двенадцатого.
— Если пробудешь в раздевалке недолго, мы, возможно, успеем выпить мартини у Муссо.
Джулия широко улыбнулась:
— Я люблю это заведение. Дай мне пятнадцать минут. И, не дожидаясь ответа, направилась к двери.
— Я буду здесь! — крикнул он ей вслед.
В баре Муссо подают мартини голливудцам — знаменитым и простым — вот уже целое столетие. В переднем зале находятся обитые красной кожей кабинки, где ведутся негромкие разговоры и медленно ходят старые официанты в красных куртках. В заднем расположен бар, где почти все вечера посетителям приходится стоять, пока завсегдатаи соперничают за внимание барменов, годящихся официантам в отцы. Когда Босх с Брейшер вошли туда, двое посетителей слезли с табуретов, собираясь уходить. Парочка устремилась к освободившимся местам, опередив двух кинодеятелей в черных костюмах. Подошел узнавший Босха бармен, и они заказали мартини с водкой.
Босх уже чувствовал себя с Джулией непринужденно. Последние два дня они обедали вместе за столиком на Уандерланд-авеню, и она всегда находилась рядом с ним во время поисков на склоне холма. К бару они подъехали в его машине, и это казалось уже третьим или четвертым их свиданием. Они болтали о классификации и подробностях дела, которыми Босх был готов поделиться. Когда бармен поставил перед ними бокалы и графины с сайдкаром [4] , Босх решил забыть на время о костях, крови и бейсбольных битах.
Они чокнулись, и Джулия воскликнула:
— За жизнь!
— Да, — улыбнулся Босх. — За то, чтобы протянуть еще один день.
— Хотя бы.
Босх понял, что теперь пора заговорить о том, что беспокоит Джулию. Но если она не захочет, он не будет настаивать.
— Почему тот парень, которого ты назвала Кико, сказал, чтобы ты не вешала нос?
Джулия помрачнела и промолчала.
— Если не хочешь отвечать...
— Нет, тут другое. Скорее, не хочу думать об этом.
— Мне знакомо это состояние. Забудь, что я спрашивал.
— Нет, все в порядке. Мой напарник собирается написать на меня докладную, а поскольку испытательный срок еще не кончился, это может выйти мне боком.
— Докладную за что?
— Заслон трубки.
Это профессиональное выражение означает появление перед дулом дробовика или иного оружия, которое держит другой полицейский.
— Что произошло? Может, расскажешь?
Джулия пожала плечами, и оба сделали по большому глотку.
— В общем, там была семейная ссора — я их терпеть не могу, — и тот тип заперся с пистолетом в спальне. Мы не знали, собирается он стрелять в себя, в жену или в нас. Дождались подкрепления и приготовились ворваться внутрь.
Джулия сделала еще глоток. Босх наблюдал за ней. На ее лице отразилось душевное смятение.
— Эджвуд держал дробовик. Кико предстояло высадить дверь. Феннел, его напарник, и я должны были войти. Все получилось удачно. Кико сильный. Он выломал дверь ударом ноги. Мы с Феннелом вошли. Этот тип валялся без сознания на кровати. Казалось бы, никаких проблем, но Эджвуд заявил, что я заслоняла трубку.
— Это было так?
— Не думаю. Но если заслоняла я, то и Феннел тоже, а ему он не сказал ни словечка.
— Потому что ты новичок. С испытательным сроком.
— Да, и мне это определенно начинает надоедать. Гарри, как тебе удалось уйти с патрульной службы? Сейчас ты занят важной работой. А я только выполняю команды по радио днями и ночами, мотаюсь от одной мерзости к другой, это то же самое, что гасить плевками пожар. Мы не делаем ничего важного, да еще в довершение всего этот чопорный скот твердит мне каждые две минуты, какая я бестолочь.
Босх хорошо понимал Джулию. Через это проходили все полицейские. Ежедневно бродишь по клоаке, и вскоре начинает казаться, что, кроме нее, ничего не существует. Вот почему он не мог бы вернуться в патрульную службу. Она представлялась ему лейкопластырем на пулевой ране.
— Ты думала, служба будет иной, когда училась в академии?
— Не помню, о чем я думала. И не уверена, что смогу достичь того положения, где буду что-либо значить.
— Уверен, достигнешь. Первые два года тяжелые. Но ты входишь в курс дела, начинаешь видеть перспективу и свой путь. У тебя все образуется.
Произнося эту ободряющую речь, Босх не испытывал уверенности. У него были долгие периоды сомнений относительно своей работы и выбора. Советуя Джулии терпеть, он сознавал, что не совсем искренен.