– Они не представились. Только показали жетоны. Думаю, это были детективы. Они сказали, что я не прав, что мне не следует указывать Грину, что и как делать. Сказали, чтобы я отступился, не мешал, не нагнетал обстановку. Да, не нагнетал обстановку. Как будто все дело было во мне, а не в моей дочери.
Он резко качнул головой – боль жалила даже после стольких лет. И тогда Босх, хорошо знавший, как работало в те годы полицейское управление Лос-Анджелеса, задал очевидный вопрос:
– Они угрожали вам?
Верлорен хмыкнул.
– Да, они мне угрожали, – спокойно, сдержанно ответил он. – Сказали, что знают о беременности моей дочери, но что клинику, куда она обращалась, так и не нашли. Сказали, что по этой причине не могут определить, кто был отцом. Или не был. Сказали, что достаточно задать кое-кому из клиентов ресторана несколько вопросов, как тут же поползут слухи. Насчет меня. Как будто это я… – Босх не стал его останавливать. Он чувствовал, как гнев комком собирается в горле. – Они сказали, что мне будет трудно заниматься бизнесом, если люди начнут думать, что я смог сделать такое со своей собственной дочерью. – Слезы катились уже по обеим щекам, но Верлорен не обращал на них никакого внимания. – И тогда я сделал так, как они хотели. Отступился. Оставил все как есть. Перестал давить на газ. Убедил себя, что делу не поможешь, что Бекки уже не вернуть… Я больше не звонил детективу Грину, а они так никого и не арестовали. Вскоре после этого я и начал пить. Чтобы забыть, что я сделал, как предал Бекки, как поставил свою гордость, свой ресторан, свою репутацию и себя самого выше дочери. А кто начал пить, тот и оглянуться не успеет, как попадет в черную яму. Я провалился в нее и до сих пор пытаюсь выбраться. – Он немного помолчал и посмотрел на Босха. – Как вам моя история, детектив?
– Мне очень жаль, мистер Верлорен. Жаль, что так случилось. И с вашей дочерью. И с вами.
– Вы это хотели услышать, детектив?
– Я хотел услышать правду. Хотите – верьте, хотите – нет, но то, что вы рассказали, поможет мне говорить от ее имени. Можете описать тех двоих, что приходили к вам?
Верлорен покачал головой:
– Нет. Слишком много времени прошло. Я бы, наверное, не узнал их, даже если бы они стояли передо мной. Помню только, что оба были белые. Одного я называл про себя Мистером Чистюлей, потому что он брил голову и держал руки, как тот парень на бутылке моющего средства.
Босх кивнул, чувствуя, как злость расползается по плечам, как напрягаются мышцы. Он знал, кто такой Мистер Чистюля.
– Ваша жена знала об этом? – сдержанно спросил он.
– Нет. Мюриель ни о чем не знала. Я не рассказал ей про тех двоих. Ее это не касалось.
Верлорен вытер ладонями лицо и вздохнул, как будто рассказ принес облегчение.
Босх опустил руку в карман, вытащил фотографию Роланда Маккея и положил ее на стол.
– Узнаете этого парня?
Верлорен долго смотрел на снимок, потом покачал головой:
– Нет. А должен? Кто это?
– Его имя – Роланд Маккей. В восемьдесят восьмом он был на пару лет старше вашей дочери. В школу Хиллсайда не ходил, но жил в Чатсуорте.
Босх ждал реакции, но ее не последовало. Верлорен просто смотрел на карточку.
– Карточка такая, какие делают в полиции. Что он натворил?
– Украл машину. Нам известно, что он был также связан с бандой белых экстремистов. Несколько раз арестовывался. Имя вам знакомо?
– Нет. А должно?
– Не знаю. Просто спрашиваю. Ваша дочь не упоминала кого-нибудь по имени Ро?
И снова Верлорен покачал головой.
– Мы сейчас пытаемся установить, где они могли встретиться. Знаете, Долина место не маленькое. Может быть…
– В какую школу он ходил?
– В чатсуортскую среднюю. Ее он не закончил, получил диплом об общем среднем образовании.
– Ребекка посещала чатсуортскую среднюю за год до… до всего. Она получила там водительские права.
– За год? То есть в восемьдесят седьмом?
– Да.
– Я проверю.
Больших надежд на эту ниточку Босх не возлагал. Маккей бросил школу еще до лета восемьдесят седьмого и не появлялся там до восемьдесят восьмого, когда ему выдали диплом. Тем не менее проверить следовало.
– А кино? Она ведь любила ходить в кино?
Верлорен пожал плечами:
– А кто не любит? Ей было шестнадцать лет. Большинство ее подруг уже раскатывали на машинах. Едва девушке исполнялось шестнадцать, как ей тут же покупали машину – и уже не удержишь. Кино, магазины…
– В какие кинотеатры она ходила? В какие магазины?
– Чаще всего Бекки с подругами ходила в «Нортбридж-молл», потому что он был ближе всего. Еще им нравилось ездить на Виннетку. В открытом кинотеатре можно ведь не только кино смотреть, но и разговаривать. У одной из девочек была машина с откидным верхом, и они часто ездили на ней.
Босх кивнул. Разговаривая утром с Райдер, он совсем упустил из виду открытые кинотеатры. А ведь Маккея однажды арестовали как раз за ограбление одного такого заведения на Виннетке.
– Они часто туда ездили?
– Думаю, примерно раз в неделю, по пятницам, когда показывали новый фильм.
– С мальчиками тоже там встречались?
– Наверное. Понимаете, детектив, сейчас ведь предполагать можно что угодно. Да, моя дочь ездила с подругами в кино. Да, они встречались там с парнями. Что в этом плохого? Ничего. И только когда случается что-то страшное, люди начинают спрашивать себя: «Почему я даже не знал, с кем она там бывала?» Мы считали, что все в порядке. Мы отправили ее в лучшую из местных школ. Все ее подруги были из приличных семей. Мы не могли постоянно держать ее под контролем. Я, например, почти каждый вечер проводил в ресторане и – черт возьми! – возвращался очень поздно.
– Понимаю, мистер Верлорен. И не мое дело решать, каким вы были отцом. Я тоже не вижу ничего плохого в том, что шестнадцатилетняя девушка ходит в кино. У меня сейчас другая цель: раскинуть сеть и собрать как можно больше информации. Никто ведь не скажет, что пригодится, а что нет.
– Понятно. Только я вам так скажу: много лет назад эта сеть зацепилась за камни да так ничего и не принесла.
– Может быть, кое-что и принесла.
– Думаете, этот парень, Маккей, и есть тот, кто вам нужен?
– Наверняка пока можно сказать одно: он как-то связан со случившимся. Скоро мы узнаем больше. Это я вам обещаю.
Впервые за время разговора Верлорен повернулся и посмотрел Босху в глаза.
– И когда это случится, детектив, вы поговорите с ним от ее имени, так? Вы не забудете?