Я покачал головой и рассказал такую историю:

– Когда я, еще ребенком, жил с матерью, у нее была машина. Двухцветный "плимут" с автоматической коробкой передач. Кажется, адвокат одолжил на пару лет. Впрочем, не важно. Однажды ей взбрело в голову съездить куда-нибудь покататься на лыжах. У меня как раз были каникулы, и мы отправились вдвоем. Ехали-ехали, на юг, кажется, и остановились заправиться. А рядом с заправкой были два небольших источника. Около каждого – объявление. На одном написано – "Для белых", на другом – "Для цветных". Ну, я и подошел ко второму. Захотелось посмотреть, какого цвета там вода. Но мама тут же засигналила: возвращайся, мол. Я вернулся, и она мне объяснила, что к чему. Сейчас я об этом жалею: лучше бы позволила напиться.

Элеонор не сдержала улыбки.

– И сколько же тебе тогда было?

– Не помню, восемь, кажется.

Она встала, подошла ко мне и поцеловала в щеку. Я обнял ее за талию.

– Ну что ж, счастливо, Гарри, удачи тебе в сражении с демонами.

– Спасибо.

– Но если передумаешь, если что другое придет в голову, я на месте. Мы обе на месте.

Я кивнул.

– Она заставит тебя измениться, Элеонор. Попомни мои слова, так и будет.

Она улыбнулась, но как-то печально, и ласково провела мне ладонью по подбородку.

– Не забудь дверь запереть, ладно?

– Как обычно.

Я выпустил ее, и Элеонор вышла из кухни. Я посмотрел ей вслед, затем перевел взгляд на картинку, где полицейский сражается с демоном. На картинке Мэдди заставила меня улыбаться.

36

По пути в номер я заглянул в администраторскую и сказал ночному портье мистеру Гупте, что уезжаю. Тот объяснил, что, поскольку я плачу на неделю вперед, деньги с моей кредитной карты уже сняты, а я ответил, что ничего, все нормально, хотя это не меняет моих планов. Предупредил его, что ключи оставлю на столе, и уже направился было к двери, но в последний момент остановился и спросил про соседку Джейн.

– Она уже уехала. Таким же образом.

– Как это понять – таким же образом?

– Заплатила за неделю вперед, но не осталась.

– Слушайте, а можно узнать ее полное имя? Раньше как-то все не доводилось спросить.

– Джейн Дэвис. Понравилась?

– Да, славная женщина. Мы часто болтали на балконе. Я даже не попрощался с ней. Может, она оставила адрес или телефон?

Гупта широко улыбнулся. У него оказались пурпурно-алые десны – слишком яркие для человека с такой темной кожей.

– Да нет, ничего такого не оставляла.

Я кивнул в знак благодарности и направился к себе в номер.

Собрался я за каких-то пять минут. Снял с вешалок брюки и рубашки, побросал вместе с другими вещами и парой игрушек, которые держал здесь для Мэдди, в ящик, занимавший почти весь платяной шкаф. Не зря Бадди Локридж называл меня Гарри-Чемодан. Хотя Гарри-Ящик из-под пива было бы точнее.

К слову, перед тем как уйти, я заглянул в холодильник и обнаружил непочатую бутылку. Пожалуй, глоток пива перед дорогой не помешает. В былые времена я позволял себе за рулем и больше. Я подумал было, не стоит ли соорудить бутерброд с сыром, но потом отказался от этого намерения. Вспомнилось пристрастие Бэкуса к ежедневным сандвичам с расплавленным сыром. Я вышел на балкон и бросил прощальный взгляд на самолеты богачей. Вечерний воздух был свеж и прохладен. На дальней взлетной дорожке мигали, как сапфиры, голубые огоньки.

Два черных самолета улетели – владельцы то ли все спустили, то ли все выиграли. Большой "Гольфстрим" оставался на месте, его воздухозаборники были закрыты пылеуловителями. Интересно, есть ли какая-нибудь связь между этими красавцами и Джейн Дэвис, которой так полюбилось это место?..

Я посмотрел на ее балкон. Всего в четырех футах от меня, на перилах, стояла пепельница, набитая окурками. Номер Джейн еще не убирали.

Это навело меня на мысль. Я огляделся, потом перевел взгляд вниз, на автостоянку. Вроде никаких признаков жизни, разве что на бульваре машины остановились перед светофором. И охранника на стоянке не видно. Вообще никого! Я живо перебросил ногу через перила и почти перелез на соседний балкон, когда раздался стук в дверь. Пришлось вернуться.

На пороге стояла Рейчел Уоллинг.

– А, это вы, привет. Что-нибудь не так?

– Да нет, ничего такого, что повлияло бы на поимку Бэкуса. Позволите войти?

– Прошу.

Я отступил в сторону. Она увидела ящик с вещами, и, не давая задать вопрос, я заговорил первым:

– Ну, как все прошло в городе?

– Получила очередную взбучку от босса.

– Вы все на меня свалили?

– Как договаривались. Он кипел и шипел, но что ему оставалось? Но я не затем явилась, чтобы говорить о нем.

– Тогда о чем?

– Для начала – не найдется ли еще одной? – Она имела в виду пиво.

– Увы, это последняя. Я как раз собирался ее добить – и в путь.

– В таком случае хорошо, что я вас застала.

– Что, разделим? Лишний стакан у меня найдется.

– Вы же говорили, что не доверяете здешним стаканам?

– Ну, можно помыть...

Она потянулась к бутылке, сделала глоток и вернула, глядя мне прямо в глаза.

– Стало быть, отбываете? – Рейчел ткнула пальцем в ящик.

– Ну да, поживу некоторое время в Лос-Анджелесе.

– А по дочке скучать не будете?

– Еще как!

– Навещать-то собираетесь?

– Как можно чаще.

– Ну и прекрасно. А еще?

– Что – еще? – спросил я, хотя, кажется, догадывался, о чем она толкует.

– Еще за чем-нибудь в эти края собираетесь?

– Да нет, кроме дочки, никто и ничто меня сюда не тянет.

Мы стояли, не сводя глаз друг с друга. Я протянул ей бутылку пива, но сделала она шаг в мою сторону не ради нее. Рейчел потянулась к моим губам, и мы крепко обнялись.

Наверняка нас соединило, заставило сорвать одежду и рухнуть на кровать то, что случилось вчера в трейлере. То, что мы оба едва не погибли в пустыне.

Это была любовь уцелевших. Любовь поспешная, быть может, грубая – с обеих сторон. Но она утолила изначальную жажду жизни в борьбе со смертью.

Потом мы лежали, сплетя руки и ноги, на покрывале – Рейчел сверху. Но вот она зашевелилась, перевернулась на левый бок и потянулась за бутылкой. Там еще оставалось на пару глотков.