Сердце Оливии куда-то покатилось и разбилось на тысячи крошечных осколков.
– Наши дети – это не обман, – мягко заметила она, безмолвно умоляя простить ее, даже если на это уйдет вся жизнь.
– Нет, – задохнулся он, – но благодаря тебе на них клеймо незаконнорожденных.
Он отвернулся от нее и вошел в мужскую казарму, куда она не могла последовать за ним. Оливия вернулась к сестре. Виктория снова спала, и сиделка, приложив палец к губам, попросила Оливию не будить ее. Она слишком устала, и жар усилился.
В этот день Оливии больше не удалось увидеться с Чарлзом. Он и близко не подходил к госпитальной палатке, и она нервничала, опасаясь, что Чарлз задумал уехать без нее. Но если это и так, придется смириться. Она останется, пока не сумеет переправить домой сестру и племянника. Она всю ночь проспала на стуле у кровати Виктории, пытаясь отрешиться от криков и стонов раненых и умирающих. Сестра несколько раз просыпалась, и, когда бы Оливия ни вставала, чтобы немного размяться, мужчины заговаривали с ней, принимая за Викторию. Это особенно било по нервам, тем более что все называли ее настоящим именем.
Чарлз появился в палатке наутро, как раз в тот момент, когда Оливия ушла выпить кофе.
– Ну и сцену ты устроил вчера! Настоящий спектакль! – бросила Виктория. Она выглядела измученной, но на усталом лице воинственно сверкали глаза.
Чарлз даже улыбнулся: кажется, ничего не изменилось! Теперь он еще яснее сознавал: им ни за что не следовало жениться. Всю ночь напролет он предавался невеселым размышлениям.
– Просто ты застала меня врасплох. Такое открытие кого угодно собьет с ног, – признался он, но Виктория недоверчиво прищурилась.
– Не верю! Хочешь сказать, что ни разу не заметил разницы и ничего не заподозрил? Да посмотри на нас! Оливия – нежная, любящая, добрая, готовая за тебя жизнь отдать, а я… Да еще немного, и мы поубивали бы друг друга, как немцы и французы!
Чарлз смиренно кивнул, признавая правоту жены.
– И не тверди, что никогда не удивлялся, не думал. Подобные мысли у тебя непременно появлялись, хотя бы раз.
– Верно, – к удивлению Виктории, выпалил он. – Может, я действительно не хотел знать. У меня неожиданно началась такая прекрасная, удобная жизнь, о которой я давно мечтал. Оливия именно такая, какой я хотел видеть свою жену.
– Вот и не забывай этого. Не изводи ее, не приноси в жертву собственному гневу, – посоветовала Виктория, готовая на все, чтобы уберечь сестру.
– Вы обе – поразительная, невероятная парочка, – вздохнул Чарлз, невольно восхищаясь Викторией. Такая сильная, отважная и обожает Оливию, впрочем, как и та – ее.
– Мне, да и никому другому, никогда не понять ваших отношений. Господь словно разделил одно целое и дал каждой половинке свои душу и тело.
– Наверное, так и есть, я тоже это иногда чувствую. И твердо знаю, когда она нуждается во мне.
Совсем как сейчас. Оливия потеряла голову от горя. В ее ушах все время звучали жестокие слова Чарлза.
– Она говорит то же самое, – кивнул он. И, вспомнив кое-что, встрепенулся. Да-да, это случилось как раз после мнимого отъезда «Оливии» в Калифорнию.
– Кстати, ты, случайно, не была на «Лузитании»?
– К сожалению. Не везет мне на морские путешествия.
– Ей приснилось, что ты утонула. Мне пришлось вызвать доктора.
– Удалось послать телеграмму только через три дня, в Квинстауне творилось нечто невообразимое. Словами не передашь. По сравнению с тем ужасом… – она вспомнила рожавшую в воде женщину, – этот – ничто. Потому что там были дети.
Она на мгновение прикрыла глаза, и Чарлз сочувственно тронул ее за руку. Похоже, она слабеет с каждой минутой.
– И что теперь? Чего ты хочешь от меня?
Он пришел сюда, чтобы примириться с этой женщиной. Несмотря на пережитое потрясение, война с ней закончилась.
– У меня есть сын. Я просила Олли забрать его с собой, – громко выговорила Виктория, готовая заплакать. Вот уже две недели как она не видела малыша, и истосковалась по нему.
– Как это случилось? – удивился Чарлз, и она сквозь слезы улыбнулась человеку, бывшему когда-то ее мужем.
– Точно так же, как с тобой и Олли. Жаль, что я так и не посмотрела на твоих девочек.
– Еще посмотришь, – пообещал Чарлз, простив ей в эту минуту все на свете. Почему-то все ее грехи казались сейчас такими незначительными! Если Виктория попросит, он согласится на развод. – Вот вернешься домой и познакомишься с моими озорницами.
Но Виктория покачала головой, и по ее взгляду Чарлз понял, что она все знает.
– Нет, Чарлз… никогда…
Она не выглядела испуганной. Скорее задумчивой.
– Какая чепуха! Для чего, по-твоему, мы здесь? Приехали за тобой… и твоим малышом. Кстати, а где его отец?
– Убили, за несколько минут до того, как меня ранило.
– Ну что же, тебе остается поскорее поправиться, чтобы я смог получить развод.
Он с улыбкой наклонился, чтобы поцеловать ее, и она ответила странным взглядом.
– Знаешь… теперь я думаю, что каким-то безумным образом, по-своему, любила тебя. И с самого начала хотела, чтобы у нас все было хорошо… Просто мы не предназначены друг для друга.
– Наверное, – с сожалением согласился Чарлз. – Я так и не смог забыть Сьюзен.
– Иди, найди свою жену… или свояченицу, или кто она тебе…
Она попыталась рассмеяться, но сознание мутилось, а головная боль все усиливалась.
– До встречи, сумасбродка, скоро увидимся.
Чарлз вышел из палатки, обуреваемый непонятными чувствами. Он не знал, что его мучит, но, подобно Оливии, терзался дурными предчувствиями.
Он направился в столовую, но Оливии нигде не было видно. В женских казармах ее тоже не оказалось. Методично обходя лагерь, Чарлз неожиданно сообразил, что сегодня вторая годовщина его свадьбы. Вопрос лишь в том, на ком он женат. Какая абсурдная ситуация!
Он вернулся к Виктории и только там нашел спящую на стуле Оливию. Виктория тоже дремала. Они держались за руки и отчего-то казались детьми.
– Как она? – спросил он сестру милосердия, но та пожала плечами и покачала головой.
Инфекция медленно поднималась вверх, захватывая мозг. Иногда Виктория приходила в сознание и становилась совсем прежней, дерзкой и жизнелюбивой, но чаще бредила и металась. Чарлз осторожно вышел, не разбудив сестер.
В полночь Оливия позвала сестру милосердия. У нее болело в груди, и она поняла, что Виктория задыхается.
– Ей трудно дышать, – пояснила она, но Виктория по-прежнему спала.