— Как же это он у вас на такое согласился? — с недоумением спросил Арес. — Ведь его второе имя в Аттике Деньги Вперед.
— А мы ему пообещали отыскать его отца, — весело ответили Гермес с Дионисом.
— Лаэрта, что ли? — удивился Аид. — Он что, был настолько пьян, что забыл, кто его отец?
— Да нет, — возразил бог вина. — Лаэрт — это его двоюродный отчим, а настоящий отец Одиссея неизвестен.
— Так, ну а вы знаете, кто его отец? — спросил Посейдон, немного успокоившись.
Дионис с Гермесом отрицательно покачали головами:
— Зевс, должно быть, об этом знал.
— Ну и как же вы теперь узнаете, мать вашу? — разозлился на этот раз уже Арес.
— Да-да, я здесь, меня кто-то звал? — снова поинтересовалась Гера.
Аид на троне взялся за голову.
— Нужно будет провести расследование, — сказал Аресу Дионис. — ДНК там сверить, цвет глаз, волос.
— У кого сверить? — удивленно булькнул Посейдон.
— Ну, у Одиссея и возможного кандидата в его отцы.
— Какого еще кандидата, что вы несете, придурки? — Лицо у Ареса медленно налилось краской.
— Начнем, пожалуй, с Аида, — мило улыбнулся Гермес.
— ЧТО?!! — От неожиданности владыка подземного мира даже подскочил на троне. — Вы окончательно сдурели?
— Все правильно, — вмешался в разговор Гименей. — У Одиссея наверняка течет в жилах божественная кровь, иначе все коварные проделки вряд ли сошли бы ему с рук. Зевс его почему-то щадил.
— Верно, — согласились боги.
— Но тогда получается, что от этого прохвоста зависит наша судьба, — сделал весьма неутешительный вывод Посейдон. — Мы сильно рискуем, связавшись с этим м-м… Одиссеем.
— Ладно, решение уже принято. — Аид неспешно поднялся с трона. — В меру своих возможностей будем помогать этому смертному искать наш монокристалл, и одновременно с этим нужно срочно разыскать его отца.
Посейдон в своей прозрачной ванне ехидно усмехнулся:
— Думаю, с установкой отцовства Одиссея легко справится Дионис, а помогать ему в этом без сомнения увлекательном деле будет Гермес.
— Ну спасибо тебе, — недовольно заворчали бог вина с бывшим посланником Зевса.
— Сами напросились, — бескомпромиссно отрезал Посейдон, с головой погружаясь в соленую воду.
— Вот так, — закончил свой рассказ Одиссей. — Я сначала думал, что все это мне с бодуна привиделось, ан нет…
Царь Итаки показал друзьям странное маленькое устройство с усами.
— Короче, мужики, хотите, сопровождайте меня, не хотите — не надо, путешествие наверняка будет опасным, но золотом халявным я с вами поделюсь, это я вам точно обещаю.
Греки сильно задумались.
— В принципе, — сказал Агамемнон, — можно немного и попутешествовать, так сказать, размяться после Трои. Я согласен, приятель, золотишко лишним никогда не бывает.
— Я тоже не против, — глухо пробасил Аякс Оилеев, своим телосложением не уступавший самому Гераклу. — Может быть, повезет и я наконец набью какому-нибудь сатиру морду.
— Люблю заварушки, — кивнул Гектор. — Я тоже с вами.
Все выжидающе посмотрели на колеблющегося Париса.
— Э-э-э-э… — нерешительно произнес юноша, — можно, конечно, хотя…
— Что хотя? — нетерпеливо переспросил Одиссей.
— Ну… — Парис старательно отвел глаза, — это, наверное, опасно, чудовища там всякие на нас нападать будут.
— Чего это вдруг? — удивился Агамемнон. — Какие еще чудовища? Ты ведь живешь в современной Греции. Во все эти байки про немейских львов и прочих гидр уже никто не верит. Постыдился бы о таком вообще говорить, здоровый накачанный мужик чудовищ боится. Кому рассказать — обхохочется.
— Ладно, уговорили, — коротко бросил пристыженный Парис. — Я с вами.
— Ура-а-а! — радостно закричали великие герои. — Было бы чем, мы сейчас наш союз хорошо бы обмыли.
— Впереди земля! — закричал матрос, привязанный за непослушание к самой верхушке корабельной мачты.
Греки бросились на нос корабля.
Одиссей проворно достал прибор с усами, удовлетворенно отметив, что “круглая пипка” на его гладкой поверхности светится красным. Медные усы явно указывали вперед в неведомые земли.
— Что-то мне эта земля сильно напоминает очертаниями Спарту, — задумчиво изрек Агамемнон, поглаживая острую черную бородку.
Но великий герой ошибался, это была не Спарта.
— Это не Аид, — сказал Асклепий, рассматривая какие-то мутные мензурки в толстое увеличительное стекло. — Хотя более точный ответ я смог бы дать лишь после сравнительного анализа их мочи.
— Размечтался, одноглазый. — Дионис осторожно понюхал странную колбу с ярко-желтым содержимым, пахнущую апельсиновым соком.
— А разве в Греции растут апельсины? — удивился он, громко чихнув.
— Нет, не растут, — ответил Асклепий, пряча увеличительное стекло в большую запирающуюся шкатулку. — Мне их привез один эфиоп из Египта.
— А… тогда понятно. — Дионис попытался немного желтой жидкости из колбы отхлебнуть, но Асклепий этому ожесточенно воспрепятствовал.
— Рылом не вышел, — злобно пояснил он богу вина, отбирая у того колбу, после чего на глазах у Диониса опорожнил ее одним мощным глотком.
— Скотина, — спокойно констатировал бог вина. Асклепий смачно отрыгнул:
— Есть немного.
Эх, Древняя Греция! Дикие нравы, горячий народ. Тогда страсть управляла человеком и его поступками, а не разум.
К сожалению.
Какие поэтические были времена! Времена великих подвигов, невероятных приключений и могучих героев.
М-да…
В сущности, Одиссей отсутствовал на своей родине каких-то два месяца, но не подумайте, что для Древней Греции это столь малый срок. Нет Это ого-го сколько времени, за два месяца многое могло измениться.
Скажем, Пенелопа, жена Одиссея, вдруг ни с того ни с сего решила выйти замуж. Ну сами посудите, молодая красивая женщина сидит два месяца одна взаперти, барашков на скатертях вышивает, а вокруг здоровые загорелые мужики бегают, полуголые кстати. Герои, значит.
Да эти два несчастных месяца все равно что сейчас десять лет. Умели тогда жить, что ни говори, быстро, но зато эффектно, так эффектно, что до сих пор от древнего эха у потомков уши вянут.
Как уже было сказано выше, страсти управляли древним человеком, а не древний человек страстями. Развод, правда, в те времена предусмотрен не был. Цивилизация до такого высокого уровня еще не дошла, но, к счастью, существовали более радикальные методы борьбы с надоевшим благоверным или благоверной.