Возвращаясь на постоялый двор, Вергун в очередной раз размышлял над тем, кто же он на самом деле: вечный беглец или забавная игрушка в руках Непостижимой. Вся его жизнь была подчинена лишь одному – убегать, но убегать не от людей (смешно даже помыслить такое), а от того неизбежного, что рано или поздно ожидает каждого. Такова роль и проклятие Ловчего Смерти. Ловчими их прозвали другие, те, кто боялся и ненавидел их. Казалось, что Непостижимая подчиняется своим сыновьям, помогает, действует с ними заодно. Но на самом деле все было не так. С каждым убийством Вергун лишь отдавал долг, длинный бесконечный долг, плату за страшный и такой желанный дар. Он приносил жертвы. Он платил. Конечно, был риск превратиться в безумца, несущего смерть, который ни перед чем не останавливается, стремясь поскорее вернуть ВЕСЬ долг. Но такие не задерживались среди людей. Их быстро находили и уничтожали, как больных псов, свои же Сыновья Карны.
Вергун не ловил смерть, он бежал от нее. Но и бесконечный бег по кругу тоже может рано или поздно надоесть. Догадывались об этом другие? Вряд ли. А если бы и догадывались, то что с того? Что тогда изменится? Взамен утерянной свободы они обретали… иллюзию. Но надолго ли? Стоит лишь опустить меч, и ОНА придет за предавшим ее сыном.
Как выглядела разгневанная Мать Карна – не знал никто, но следы после себя она оставляла страшные. Вергун как-то видел Ловчего, отказавшегося служить, точнее то, что с ним случилось. Карна пришла за ним ночью, от отступника остался лишь горячий черный пепел и оружие. Как же его звали? Вергун не помнил. Смерть стирала имена…
Его все устраивало, он был доволен существующим положением вещей. Утратив свободу (а возможно, и нечто большее), он особо не сокрушался, ибо многое приобрел взамен. Да и как можно потерять то, чего у тебя не было изначально?
То, что он приобрел, Ловчий называл «особыми возможностями». Ими не могли обладать обычные люди. Он и сам до конца не знал, насколько глубока бездна, открывшаяся в нем, когда он стал на опасный путь служения Карне. Многое по-прежнему было ему недоступно. Но это многое лишь ждало своего часа, часа пробуждения, чтобы раскрыться в полную силу.
Вергун не убивал без нужды, и Мать была им довольна, во всяком случае до сих пор. А те, кто уходил в Серую Зыбь с его помощью… что ж, среди них не было ни одного праведника, и за это он ручался своим мечом. Обмен был честным, сулящим выгоду обеим сторонам. Пока что у него не было повода сожалеть о чем-либо, хотя кто знает, что преподнесет будущее? Знать все наперед, к сожалению, невозможно, да и опасно. Жестокая, но справедливая игра…
Вернувшись на постоялый двор, он на скорую руку перекусил, затем сходил к конюшне и под удивленным взглядом присматривающего за животными мальчишки вывел лошадь на улицу. Когда он возвратится без коня, это будет выглядеть довольно странно, но ведь он чужак, мало ли какие обычаи царят в его родных краях. Может быть, он захотел продать жеребца, хотя на нуждающегося Ловчий походил меньше всего…
Выехав за пределы города, Вергун с удовлетворением отметил, что уже смеркается. Осенний день был коротким, ночи становились все холоднее, предвещая скорую и наверняка суровую зиму. Но Сын Карны думал о предстоящей смене времени года совершенно равнодушно. Приходящие зимой были конечно опасны, но не опаснее людей, хотя многие считали по-другому.
В небольшой рощице он отпустил коня. Животное хорошо знало, что нужно делать и где ждать хозяина. Позарившийся на одинокую лошадь горько об этом пожалеет, потому что конь принадлежит Сыну Карны.
Ловчий вернулся в город за полчаса до того, как окончательно стемнело, и ленивые, словно осенние мухи, стражники неспешно заперли на ночь железные ворота. Вряд ли они обратили внимание на то, что чужак вернулся без коня, а если и обратили… ну мало ли чудаков на белом свете, видно, решил подкормить местных волков, только и всего. Вергун ухмылялся своим мыслям, они его определенно забавляли.
«Хорошее начало, – подумал он, – как в старые добрые времена».
Снова объявившись на постоялом дворе, он все-таки заглянул в выделенную ему комнату. Комната была опрятной. Посыпанный свежими опилками пол пах лесной вырубкой. На маленьком столе кувшин с вином. Удобная кровать, набитая гусиным пухом перина.
Что еще нужно уставшему с дороги путнику?
Владелец постоялого двора подумал и об этом.
Не успел Вергун как следует насладиться покоем, как в дверь его комнаты тихонько постучали. Сын Карны удивленно приподнял бровь. Стук повторился, на этот раз настойчивее. Ловчий подошел к двери и резким движением отодвинул засов. На пороге нетерпеливо топталась пышнотелая молодая девица, возможно, одна из тех, что днем развлекали охочих до чужого золота покойников. Девица явно входила в оплату комнаты. Он ничего не сказал, просто посмотрел ей прямо в глаза, посмотрел по-особому, как умел. Девица резко отвернулась и, брезгливо передернув плечами, пошла обратно к лестнице. Кровь отлила от ее розовощекого лица, придав ему ту самую бледность, которая так влекла Сына Карны. Больше она его сегодня не побеспокоит.
Вергун снова запер дверь, затем распахнул настежь маленькое оконце, впуская в комнату ночную прохладу. Жизнь на постоялом дворе замирала. Невдалеке кто-то орал пьяным голосом, но ночного крикуна быстро успокоили. Звуки драки медленно переместились куда-то вглубь города. Залаяла собака, затем к ней присоединилась вторая. На центральной площади в Башне Часа десять раз пробил колокол, до полуночи оставалось немного.
Ловчий с удовольствием вслушивался в звуки погружающегося в ночную жизнь Вельрада. Любой город был оборотнем, живым существом. Это существо жило, но никогда на самом деле не засыпало. У него было два лица, дневное и ночное, и каждое сулило свои удовольствия и свои опасности. По крайней мере ЗДЕСЬ можно с чистой совестью выбирать. Редкий случай.
Зажмурившись и вдыхая обтекающую лицо прохладу, Сын Карны осторожно вышел из тела, обратившись в слух и глаза. Он легко прошел сквозь каменные стены постоялого двора, видя других постояльцев, которых было не так уж и много. Купцы из Ирских гор, проживающие в комнате этажом ниже, уже беспробудно спали, и сны их были просты и предсказуемы. В небольшом помещении, расположенном рядом, сидели их охранники. Наемники, как и полагается, бодрствовали, играя в «Блуждающую могилу»: швыряли на шестиугольную деревянную доску с многочисленными выемками отполированные человеческие кости. Вергун слегка подслушал их мысли, узнав, что наемные головорезы решили прикончить своих нанимателей, как только те покинут Вельрад, и забрать себе полученную за оружие выручку. Ситуация позабавила Ловчего, и он поспешно вернулся в комнату к безмятежно спящим купцам, осторожно коснувшись их сознания. Через несколько мгновений Вергун всерьез зауважал торговых людей. Эти далеко пойдут. Купцы подозревали о намерении своих телохранителей. Сработала выпестованная годами интуиция. Они заранее обо всем позаботились, еще утром подсыпав в вино наемников медленно действующий яд. К моменту, когда вся процессия отдалится от города, троица, задумавшая выгодное кровавое дельце, будет мертва. Торговые люди, конечно, окажутся без охраны, но живыми и здоровыми, а это уже немало.