Небо еще больше потемнело, опустив на землю почти абсолютную ночь. Длинные языки молний позволяли различать дорогу, и Вергун наконец увидел скалы. Таких высоких пиков никогда в этих землях не было, значит, они появились тут недавно и могут так же быстро исчезнуть вновь. Он сказал об этом Маре.
– Не беспокойся, этого не произойдет, – ответила Дева Клинка. – Изменения невозможны. Просто когда машины остановились, вернулся прежний ландшафт, который существовал тут до начала изменений.
– Но где он был раньше?
– В мире пространственных искажений! Такой ответ тебя удовлетворит?
Сын Карны не ответил.
Они так и не успели достичь спасительного убежища. Небо опередило их, подождав, пока они почти доберутся до скал, и только затем, когда оставалось пройти совсем немного, послало вслед закручивающуюся воронку смерти.
Мара закричала, вставшая на дыбы лошадь скинула ездоков. Вергун тут же вскочил на ноги, хватая болтающуюся уздечку: если они потеряют коня, то будут обречены.
Завывающая воронка бешено крутящегося смерча неожиданно изменила направление и, обогнув людей, понеслась к темнеющим невдалеке скалам.
– Пустоты! – указала назад Дева Клинка, каким-то чудом оставшись невредимой после падения. – Сквозные пещеры притягивают смерчи.
Еще несколько пылевых гигантов устремилось следом за первым.
– Если бы мы там укрылись, то наверняка погибли.
– То была твоя идея, – пожал плечами Сын Карны, которому наконец удалось успокоить лошадь.
– А вот с этим справиться намного сложнее! – побледневшая Мара смотрела куда-то ему за спину.
Вергун резко обернулся. Прямо на них шла серая колеблющаяся стена, сметая все, что попадалось у нее на пути, ровняя землю, выкорчевывая уцелевшие после землетрясений деревья, окончательно перекраивая ландшафт.
– Что это?
– У любой планеты есть своя восстановительная программа.
– Что?!!
– Планета сама восстанавливает себя, возвращая земле прежний вид!
– Снова какие-то механизмы?
– Нет, не механизмы, а живое существо.
Ловчий не понимал, да на это уже и не было времени.
– Отойди! – Дева Клинка решительно шагнула вперед.
– Ты с ума сошла!
Сын Карны попытался ее удержать, но Мара вырвалась из его рук.
– Не глупи, я знаю, что делаю. Стань у меня за спиной и закрой глаза лошади!
Вергун подчинился, накинув на морду испуганно ржущего коня плащ Танаис, оставленный девушкой в седельной сумке.
Дева Клинка шла навстречу надвигающемуся урагану. Налетевший ветер разметал ее волосы, по краям которых пробегали маленькие красные искры.
– Что она делает? – завороженный невиданным зрелищем прошептал Вергун.
Мара прошла с десяток шагов, затем остановилась. Роскошные черные волосы крыльями бились у нее за спиной. Находясь в двух шагах от смерти, Ловчий в очередной раз любовался ее совершенством. Он совсем не думал о том, что, возможно, прямо сейчас будет разорван на куски могущественной безликой силой.
– Что же ты делаешь, Мара?!!
Но Дева Клинка уже не слышала его. Слова потонули в нарастающем реве бушующей потусторонней стихии.
Когда надвигающаяся стена закрыла собою черноту неба и острые песчинки принялись больно сечь незащищенное лицо, Мара вытянула вперед правую руку, медленно раскрыв ладонь. Ее фигура засветилась призрачным светом, тем самым, который появлялся каждый раз, когда она превращалась в меч, и буря остановилась.
Вергун не верил своим глазам, но беснующаяся стихия осторожно обходила то место, где замерли посреди открытого пространства две крохотные фигурки.
Они оказались заключены в плотный кокон, стены которого состояли из текущей в разных направлениях пыли. Света не было, только тот, что исходил от тела Девы Клинка. Маленькие язычки тянулись от колыхающейся стены, пытаясь достать Ловчего, но тут же вжимались обратно, наталкиваясь на невидимое препятствие.
«Я больше не могу! – услышал он слабый голос прямо у себя в голове. – Она слишком длинная, тяжело держать. Уходи!»
– Как?!!
«Поверни перстень!»
– Нет!
«Это твой единственный выход!»
– А как же ты?
«Обо мне не беспокойся…»
Больше он ничего не успел спросить, потому что Мара уже опускала руку. Перстень легко повернулся, скользнув по безымянному пальцу, и окружающий мир исчез…
«Неужели снова повезло?»
То было первое, о чем подумал Вергун, придя в себя на мягком песчаном холме. Рука мертвеца в очередной раз спасла ему жизнь.
Ловчий попытался оглядеться и от неловкого движения съехал по песку вниз.
Вокруг простиралась пустыня, ну почти пустыня, потому что серые клыки скал оставались на месте. Тех самых скал, до которых им так и не удалось добраться.
Яркий свет резал глаза, но этот свет был приятен, потому что отражался от вонзившегося в песок меча.
Значит, вот что имела в виду Дева Клинка, говоря «обо мне не беспокойся». Говоря… Как ей удавалось так с ним общаться? Одними мыслями. Нужно будет при случае спросить, но не сейчас… да, не сейчас…
Сын Карны поспешил к тому месту, где поблескивал меч. Солнце стояло высоко, значит, полдень. Идти было трудно. Другое дело пески пустыни Мехрет… Этот же бледно-желтый норовил все время выскользнуть из-под ног, рассыпаясь в разные стороны. Еще не хватало угодить в песчаную яму. Но он благополучно добрался до меча и, коснувшись горячей рукояти, позвал.
Меч не отозвался.
Впервые.
Этого просто не могло быть.
Вергун повторил свой зов, но все тщетно: перед ним был мертвый кусок металла, и больше ничего. Осознание катастрофы приходило медленно, словно постепенно открывающаяся старая неизлечимая рана.
Мара не возвращалась.
Вот оно, одиночество, то самое, от которого хочется выть. Теперь его жизнь окончательно теряла смысл. Ловчий тяжело опустился на предательский песок, даже не пытаясь вернуть меч в ножны.
К чему он теперь ему?
Ему нужна женщина, а не меч.
Ведь он уже давно решил, сделал выбор, осуществил самый удачный обмен с самой смертью… ну или с той, о которой он думал, что она смерть.
Сказка заканчивалась неудачно. Вернее, совсем не заканчивалась. Ведь отсутствие конца тоже своего рода конец. Забавный, неразрешимый бред. Ненужные мысли… совсем ненужные. Хотелось куда-то сбежать, чтобы хоть на немного отодвинуть понимание того, что с ним случилось.
С каким-то тоскливым безразличием (хотя разве безразличие может быть тоскливым?) Вергун подумал, что все-таки потерял коня. Смешная утрата по сравнению с той, первой.