— Улыбайтесь, дебилы, — твердил браткам Хранитель Луций, едущий рядом с паланкином на рыжем пони, — завтра фотографии с вашими уголовными рожами будут во всех газетах.
— Ну, блин, — Гена Фуфел осторожно выглянул из паланкина, — прямо как Гагарина встречают.
В достаточно однообразно одетой толпе выделялись странные люди в желтых хламидах с какими-то непонятными антеннами на головах.
— Кто это, — спросил Воротилов Луция, указывая на странных субъектов, — почему они выглядят не так, как все?
— Это наши ученые: философы и писатели, — ответил Хранитель, — цвет общества, опасная критическая масса, как дрожжи в тесте. Но вы не беспокойтесь, мы их контролируем.
Ученые, философы и писатели безразлично смотрели на братков и “ура” вместе с толпой кричать не собирались.
— А что это у них на головах за антенны? — продолжал расспрашивать Сан Саныч. — Телек чтобы в мозгу смотреть?
— Нет, — ответил Луций, — это умоотводы. Идеальное средство от брожения умов, но вам оно уж точно не понадобится.
— А то, — согласился авторитет, — мы не какие-нибудь лохи, а реальные пацаны и с яйцеголовыми не знаемся.
— Я так и понял, — кивнул Хранитель.
— Ура, — ревела толпа, руководствуясь взмахами палочки мрачного дирижера. — Ура.
— А это что за отморозок дрыгается на балконе? — указал пальцем на башню Марк Степановский.
— Это наш министр пропаганды. С ним вы встретитесь на банкете, который будет давать в честь вашего прибытия вождь.
— Какой еще вождь? — не понял Воротилов. — Я что-то не врубился, у вас же, типа, народная демократия, Совет Хранителей там и прочее.
— Правильно, — подтвердил Луций, — но вождь все равно должен быть. Народ без вождя не может, народ в него верит, другое дело, что его положение в Утопии чисто формально, но тем не менее обывателю от мысли, что где-то в Хрустальном дворце о судьбах утопийцев беспокоится вождь, на душе спокойней.
— Ну, блин, плутократия, — усмехнулся Сан Саныч, — мозги, я вижу, вы тут задуривать умеете профессионально, но с нами, — авторитет предостерегающе погрозил пальцем, — у вас ни фига не выйдет.
Хранитель поморщился.
— Это я понял, как только увидел выражение ваших лиц, — кивнул Луций, — но мои люди вскоре починят ваш звездолет и вы свалите. Так что на долгое пребывание в Утопии не рассчитывайте.
Братки переглянулись, а парад в честь Великих Отцов уже подходил к концу. Паланкин был поднесен десятью мускулистыми утопийцами прямо к парадному входу Хрустального дворца.
— Давайте живее, — поторопил братков Луций, — у народа на сегодня еще запланированы торжественные пляски, пир и массовое самосожжение пятидесяти добровольцев в вашу честь.
— А это еще на фига? — удивился Воротилов, ступая на ковровую дорожку.
— Так хочет народ, — пожал плечами Хранитель, — каждый, знаете ли, развлекается по-своему.
— А… — протянул авторитет, — понятно.
Выбравшись из паланкина, братва двинулась в Хрустальный дворец, у входа в который стояли стражники с копьями в золотых шлемах, украшенных крылышками.
— А вот и вождь, — сказал Хранитель и по стеклянной лестнице навстречу браткам спустился лысый хромающий старикашка в красной тоге, расшитой по краям золотом. За вождем следовал мрачный субъект в черном, дирижировавший толпой на балконе, по-видимому, министр пропаганды и молодой человек с длинными ниспадающими на плечи золотыми волосами.
— Приветствую вас, Великие Отцы, — прочел вождь по предусмотрительно протянутой ему министром пропаганды бумажке, — восклицательный знак. От имени всего народа Утопии, запятая, я хотел бы поблагодарить вас за ту опеку и заботу, запятая, которой вы окружали нас все эти годы, точка. В скобках, по лестнице спускаются дети с цветами, ой что-то я не то прочел…
В холле дворца появились симпатичные розовые детки, вручившие каждому из братков по красному гладиолусу.
Министр пропаганды вышел на улицу и ловко взмахнул палочкой.
— Ура, — донеслось снаружи, и стекла во дворце предательски затряслись.
Вождь осторожно перевернул бумажку.
— А теперь я хотел бы представить вам самых главных людей нашей планеты. Это министр пропаганды Гай Карбункул, — мрачный субъект в черном, вернувшись в холл дворца, величественно кивнул.
— Наследный принц Корнелий Плебс… Златовласый юноша мило улыбнулся.
— И великий вождь Цезарий Крул, — старикашка недоуменно огляделся, — секундочку, а где же вождь, почему он не вышел к гостям, что за безобразие, это вопиющее неуважение устоявшихся традиций, я требую…
— Цезарий, — министр пропаганды положил старику руку на плечо, — не бузи, вождь — это ты.
— Ах да, — спохватился старикашка, — вечно я все забываю.
И, достав из-под одежды балалайку, вождь заиграл на ней, дурашливо запев что-то про грудастых девственниц храма “Трех ручьев”.
— Совсем свихнулся старый шизофреник, — покачал головой министр пропаганды, — увидите его, накормите гречневой кашей и уложите спать.
Двое дюжих утопийцев тут же уволокли надрывающегося старикашку куда-то вверх по лестнице.
— Реально власть принадлежит Хранителям равновесия, — сказал министр, — а это все так, цирк.
— Ладно, Гай, не выделывайся, — раздраженно бросил Луций, — или ты снова хочешь вернуться к своей старой профессии конокрада.
— Художника, — высокомерно поправил Хранителя министр.
— Ой-ой-ой, не смешите меня, — захихикал Луций, — если бы не я, тебя бы давно уже за те порнографические открытки повесили.
— Ну, блин, — Сан Саныч посмотрел на офигевших братков, — мне определенно здесь нравится, полный бардак, как у нас в семнадцатом.
— Приглашаю вас отведать экзотических яств, — предложил наследный принц Корнелий Плебс, — затем вы можете посетить утопийские термы.
— Да, банька — это круто, — согласились братки, — и девок погрудастей подберите, этих жриц храма “Трех ручьев”, но только, пожалуйста, не девственниц…
— И как же это мы их, интересно, найдем? — недовольно спросил трезвый Рональд. — Фух, придурок, почему ты сразу не отказался?
— Я не мог, — огрызнулся медвежонок, — разве ты уже забыл, что мы должны Бельды со Снежком тысячу кредиток за тот позорный проигрыш в домино месяц назад.
— Да, — согласился Рональд, — хреново дело.
Белочкин с капитаном Синицыным недоуменно смотрели на инопланетян.
— Ну так куда же мы летим в конце концов? — осведомился Синицын.
— Сперва на заправочную станцию, — ответил Фух.
— Точно, — согласился внезапно оживившись Рональд, — заправим баки по самое не хочу.