— Что, золотко, никогда раньше не видела, как две девочки этим занимаются?
Хилари молча покачала головой. Мэйда уткнулась Джорджине лицом между ног, та хрипло засмеялась, потом оттолкнула ее.
— Подожди минутку. — И обратилась к Хилари:
— Хочешь попробовать?..
Хилари опять испуганно замотала головой, понимая, что никуда от них, не может деться. Дверь была заперта, приходилось если не смотреть, то слушать.
— ..Вдруг тебе понравится?
— Нет… нет…
В конце концов именно из-за этого она сюда попала… Там к ней подбирался Джек, а здесь — эти две девчонки. Хилари даже не представляла себе, что они могут с ней сделать, но, к счастью, Мэйда и Джорджина, продолжив свои ночные игры, забыли о соседке. Они стонали, извивались, а Мэйда один раз так громко вскрикнула, что Хилари подумала, как бы Луиза не услышала, не пришла и не поколотила их всех. Но в тишине раздавались лишь вздохи и стоны двух подружек.
Наконец, утомленные, они заснули друг у друга в объятиях, а Хилари тихонько плакала и не сомкнула глаз до самого утра.
На следующий день они снова тяжело работали. Сначала Хилари копала в саду, потом вычищала грязь из сарая. Мальчишки, как и накануне, над ней издевались. Еще Луиза велела ей приготовить ленч. Хилари попыталась приготовить что-то приличное, но это было невозможно при том мизере продуктов, которые выделяла хозяйка. Дети получили по ломтику колбасного фарша и подогретые остатки картошки фри. Такой еды хватало лишь на то, чтобы не умереть с голоду.
Ночью Хилари опять пришлось слушать вздохи и стопы Мэйды и Джорджины. На этот раз она отвернулась к стене, натянула на голову простыню и притворилась, что спит.
Однако двумя днями позже Джорджина скользнула к ней в постель и, сунув руки под ночную рубашку, стала гладить Хилари ягодицы. Это было первое ласковое прикосновение с тех пор, как у Хилари умерла мать, но оно очень отличалось от материнских ласк и не было приятно.
— Не надо… пожалуйста…
Хилари отодвинулась на самый край, так что чуть не упала с кровати, но Джорджина крепко обхватила ее за талию, прижавшись к ней. Спиной Хилари чувствовала груди Джорджины. Та свободной рукой принялась поглаживать ее соски, — Ну, золотко, разве тебе не приятно, а?.. Разве это не здорово? Нам с Мэйдой надоело забавляться только друг с другом, мы хотим разделить нашу радость с тобой, ты могла бы теперь стать нашей подругой…
Сказав это, Джорджина скользнула рукой от маленькой груди Хилари вниз по телу к плотно сжатым бедрам.
— Ну пожалуйста, пожалуйста… не надо!
Хилари умоляла, плакала. В некотором смысле это было хуже, чем Джек. Под рукой не было ножа, некуда было убежать, спастись от этих девчонок. Джорджина крепко удерживала ее, обхватив ногами, как железными щипцами. Мэйда между тем втихомолку подкралась и стала гладить извивающуюся девушку, а Джорджина старалась, преодолевая сопротивление Хилари, как можно шире раздвинуть ей ноги.
— Вот так… смотри…
Мэйда показывала Хилари то, чего та вовсе не хотела знать, запускала пальцы в такие места, которых Хилари сама никогда не касалась. Она от ужаса хотела закричать, но Джорджина одной рукой крепко заткнула ей рот и предоставила возможность Мэйде продолжать «ласки».
Обе мучительницы действовали сначала мягко, а потом все грубее и напористее — казалось, это будет продолжаться бесконечно. Хилари тихо рыдала, пересиливая страх, боль и унижение…
Наконец она им надоела. Джорджина, выбираясь из ее кровати, заметила на простыне и на ногах Хилари кровь, которая была видна даже при лунном свете.
— Черт, у тебя что, месячные? — спросила она раздраженно.
Но Мэйда могла сама ответить на этот вопрос, ведь она сделала все, что хотела сделать. Она ухмыльнулась:
— Не-ет… она была девственницей.
Джорджина ехидно улыбнулась… Привыкнет… полюбит это… Как все. Страшно только первый раз" А раскапризничается, можно будет ее немного припугнуть.
На следующее утро Луиза, увидев, в каком состоянии у Хилари постель, принялась кричать на нее, и девочке пришлось извиняться и бежать в ванную стирать свои простыни.
Мальчишки, видя ее за этим занятием, издевались над ней. Хилари казалось, что ей на голову обрушились все обиды и оскорбления, какие могут быть в мире, словно кто-то вознамерился ее уничтожить. Она думала о своих сестрах и молилась, чтобы ничего подобного с ними не приключилось, впрочем, с ними такого и не могло произойти — ведь они были отданы друзьям Артура Паттерсона, а те люди не знают о таких вещах… Они не знают о пытках, которые умеют изобретать личности вроде Эйлен и Джека, Луизы, Мэйды и Джорджины.
Стирая простыни, углубляя по приказанию Луизы канаву, Хилари непрестанно молилась, чтобы ее мучений было достаточно, чтобы Акси и Меган избежали такой участи. Она разрешала богу делать с собой все, что угодно, но просила только не трогать сестер… «Пожалуйста, господи… пожалуйста…» — бормотала она, работая под палящим солнцем, и не заметила, как сзади подошла Джорджина.
— Привет, малышка! Что, разговариваешь сама с собой?
— Я?.. Нет…
Хилари поспешно отвернулась, чтобы Джорджина не заметила, как она покраснела.
— Прошлой ночью было классно… Тебе в следующий раз больше понравится.
Хилари повернула к ней лицо. В этот момент, сама того не зная, она была очень похожа на свою мать.
— Нет! Не понравится! Не смей ко мне больше прикасаться, слышишь?
Она с угрожающим видом схватила лопату. Джорджина засмеялась и отошла, зная, что ночью в комнате у Хилари не будет никакого орудия защиты.
Его в самом деле не было, и Хилари подверглась таким же «ласкам», после которых наутро выглядела как тень. Спасения от ее соседок не было.
Когда спустя неделю к ним приехала инспектор, то посмотрела на Хилари и спросила, не слишком ли она утомляется на работе. Хилари, помедлив, покачала головой. Джорджина сказала ей, что если она пожалуется, то попадет в детдом, а там все это делают и иногда даже используют свинцовые оплетки от кабелей и бутылки из-под лимонада…
— Не то что мы с Мэйдой, — добавила она. Хилари им верила. Теперь все было возможно. Любое страдание. Любая мука. Она сказала инспектору, что все в порядке, и продолжала молча переживать свои ночные кошмары.
Так продолжалось семь месяцев, пока Джорджине не исполнилось шестнадцать и ее не отпустили, как подростка, способного вести самостоятельный образ жизни. Мать Мэйды освободили из тюрьмы под честное слово, и Мэйда вернулась к ней. Таким образом Хилари оставалась одна с тремя мальчишками. Вскоре на освободившиеся места должны были прибыть новые девочки, пока же Луиза, считая, что угрозы для нравственности нет, решила не утруждать себя запиранием дверей и тем самым лишила Хилари всякой защиты.