Джон показал ей нагретую вечерним солнцем угловую комнату, где сияло белизной кружевное покрывало на кровати, манило присесть в него уютное кресло-качалка, та же викторианская мебель, что и во всем доме, фаянсовый умывальник; чья-то заботливая рука поставила на стол вазу с цветами.
В этой комнате Александра, сама не зная почему, вдруг почувствовала себя снова юной, словно была девочкой, приехавшей в родной дом на каникулы. Со слезами благодарности на глазах она повернулась к Джону.
— Здесь просто удивительная атмосфера, — попыталась объяснить она, но не находила нужных слов. — Как будто ты очень молод и одновременно очень стар… Визит в прошлое… Все это как-то сбивает меня с толку.
— Я тебя понимаю…
Джон покинул комнату, чтобы она могла привести себя в порядок с дороги, и вскоре она спустилась вниз в бежевом костюме и бежевых туфельках в тон ему от Шанель. Рыжие волосы, казалось, совершенно преобразили ее. Александра выглядела потрясающе.
Услышав на лестнице голоса, она обернулась. Две медсестры помогали Артуру сойти. Он был сутул и тщедушен, каждый шаг давался ему с трудом, но, увидев ее, издал изумленный возглас, низ его глаз потекли слезы.
Александра поднялась на полпредств, чтобы с ним поздороваться.
— Здравствуйте, мистер Паттерсон, — сказала она тихо и, нагнувшись, поцеловала его в щеку. — Спасибо, что вы меня сюда пригласили.
Артур так дрожал от волнения, что не мог говорить. Он лишь взял ее руку и крепко, из последних сил, пожал, а потом позволил, чтобы она помогла ему спуститься вниз.
Когда они усадили Артура в гостиной в удобное кресло, он, вглядываясь в Александру, наконец хрипло произнес:
— Господи, ты так на нес похожа… Ты Александра или Метан?
Он помнил, что у Хилари были черные как смоль волосы, унаследованные от отца.
— Я Александра, сэр.
Артур, слыша ее голос, снова расплакался:
— У тебя даже тот же акцент. За все годы, что она прожила в Америке, Соланж так и не избавилась от французского произношения…
Он покачал головой, ошеломленный сходством между Александрой и се матерью. Александре странно было ощущать себя похожей на кого-то, кого она не помнила.
— Она вам нравилась?
Об этом можно было поговорить в ожидании остальных.
Снова появился Джон, предложил Александре рюмку вина, но она отказалась. Она хотела сосредоточиться на общении с Артуром Паттерсоном и ждать сестер. С каждой минутой в ней нарастали напряжение и волнение. Артур покачал головой:
— Да, она мне очень нравилась… она была такая очаровательная… такая красивая, такая гордая… такая сильная… и такая жизнелюбивая…
Делая частые паузы, он рассказал Александре о том, как они с Сэмом впервые повстречали Соланж в Париже.
— Я думал, что она собирается вызвать патруль, и она бы это сделала… если бы твой отец не был так чертовски настойчив и обаятелен. — Он улыбался, вспоминая Сэма, их дружбу и военные годы. — К тому же он был замечательным актером.
Артур рассказал ей о некоторых его ролях. Александра молча слушала.
Вдруг на улице раздался шум мотора, Джон исчез, и через мгновение послышались голоса.
Артур, казалось, тоже прислушался. Непроизвольно он взял руку Александры и крепко сжал в своей.
Дверь открылась. Артуру с его места была хорошо видна гостья. Она огляделась, заметила на себе взгляды и робко, словно застенчивый ребенок, вошла в комнату. Это была копия Александры, только немного моложе.
Александра медленно поднялась и, движимая порывом, направилась к сестре с протянутыми руками. Она чувствовала себя так, словно нашла частицу прошлого и в то же время смотрелась в зеркало. Разница, состояла лишь в том, что у Александры глаза были голубые, а у Меган зеленые, как у Соланж. Но с первого взгляда становилось очевидно, что это сестры.
— Меган? — спросила она осторожно.
Ответом был кивок, и обе бросились друг к другу в объятия. Слезы блестели у них на глазах, хотя и Меган, и Александра давали себе слово сдерживать эмоции. Александре на мгновение даже показалось, что она вспомнила сестренку.
— Ты на меня так похожа! — рассмеялась сквозь слезы Меган и снова обняла сестру, а потом отстранилась, чтобы ее получше разглядеть, и добавила:
— Только ты одеваешься хуже.
На ней были джинсы, туристические ботинки и футболка, тот же наряд, в котором она еще утром вела прием в больнице. Впрочем, так она одевалась на все случаи жизни.
— Господи, какая ты красавица! Она смущенно сделала шаг назад. Александра взяла ее за руку и представила Артуру.
— Здравствуйте, мистер Паттерсон, — вежливо поздоровалась Меган.
Артур пристально разглядывал ее. Она была почти так же хороша, как Соланж, хотя и не совсем: не обладала изысканностью Александры, но имела нечто свое — некую чистоту и одухотворенность, которые явственно запечатлелись на ее лице. Одним словом, она была прелестной молодой женщиной.
— Ты врач, так ведь?
— Да, сэр. Почти. К Рождеству я заканчиваю ординатуру. Артур кивнул, глядя то на одну сестру, то на другую. В их облике не чувствовалось горечи или гнева, их жизнь сложилась хорошо — это было видно. Для них он сделал правильный выбор… но не для бедной Хилари. После предостережения Чепмена Артур боялся того, что она могла бы сказать ему, если бы приехала, но все равно хотел ее увидеть.
Они прождали Хилари до восьми часов. То молчали, то вдруг начинали говорить, нервничали, чувствовали себя неловко. Артур вспоминал истории из прошлого, Меган и Александра пытались рассказать о своей жизни ему и друг другу.
Александра привезла фотографии девочек, Анри и своих приемных родителей. Меган тоже захватила снимки Ревекки и Дэвида, дома в Тибуроне и больницы, где работала в Кентукки. Казалось, сестры хотят поскорее наверстать тридцатилетнюю разлуку.
В то же время было очевидно, какими разными были их судьбы. Фото больницы в Кентукки лежало рядом с фотографией девочек перед виллой в Кап-Ферра. Анри на фоне замка в Дордоне выглядел как настоящий аристократ. Забавно смотрелось и соседство фотографий Ревекки и Маргарет: первой — в джинсах и с цветком в волосах, а второй — в вечернем платье и драгоценностях, снимок был сделан перед отъездом на бал в Монте-Карло.
Меган с застенчивой улыбкой отметила эти различия, когда они шли в столовую. Артур шел за ними, поддерживаемый Джоном.
— Невероятно, насколько разной была у нас жизнь, правда. И все-таки мы остались сестрами… мы похожи, родились от общих родителей, и, возможно, у нас одинаковые вкусы и привычки, которые мы унаследовали, даже не зная об этом. Но посмотри на нас: ты выросла в роскоши, а я полдетства провела в домах друзей, пока мои родители боролись за идеи, в которые свято верили.