На этот раз Добродеев был настолько заворожен происходящим, что даже не услышал и не стал сетовать на то, что его народ опять обижают.
Через несколько минут сияние увеличилось настолько и стало таким ярким, что все, включая даже Вотана, были вынуждены отступить на несколько шагов назад. Афанасьев еще успел заметить, что несколько посторонних людей, находившихся кто в пятидесяти, кто в ста метрах от странного свечения, даже не посмотрели в их сторону. И вообще вели себя так, как будто ничего особенного и не увидели.
Может, так оно и было.
Цветок продолжал расти, лепестки распускались и вскоре покрыли собой площадь круга до пятидесяти метров в диаметре, а сам призрачный цветок возвышался над землей на высоте обычной типовой девятиэтажки. Хорошенький такой цветочек!.. На всех он произвел впечатление необычайное. Афанасьеву показалось, что его ноги отрываются от земли, а в голове поселяется легкий шум, похожий на шум моря в раковине. Пелисье начисто забыл русский язык и только бормотал себе под нос что-то вроде «мерси боку, мон ами». На лбу Васягина и Ковалева выступил крупный пот, как в сауне. Но самое грандиозное впечатление магический цветок-гигант произвел на дионов. Толстый Поджо так и вовсе уселся на землю, выпучив глаза, его примеру через несколько секунд последовали Анни и Эллер.
Добродеев же трясся мелкой дрожью, амплитуда которой все увеличивалась.
В том месте, где сходились громадные лепестки, заклубился ядовито-желтый туман, и несколько коротких сполохов огня вспрыгнули и тотчас же снова опали. Короткие, раздваивающиеся вилкой молнии били одна за другой. Из центра цветка стал подниматься столб света, превращающийся в величественную колонну. Колонна поднималась и пронизывала пасмурное предночное небо. Старый Вотан выкатил грудь. Технология вступления в права богов была еще неясна, но что это все — не просто так, было уже очевидно. Эллер даже поднялся с земли и показушным жестом простер обе руки к вырастающей на глазах колонне света.
— Вот это спецэффекты! — шепнул Афанасьев Коляну Ковалеву. — Жан-Мишель Жарр со своим лазерным шоу отдыхает смело!
— У меня что-то сосет под ложечкой, — признался Колян Ковалев. — Такое предчувствие, что сейчас какой-то бугор покатит. Нервишки, после того как дача рванула, никуда!..
Световая колонна увеличилась так, что уже нельзя было оценить ее высоту. С дионами происходило что-то странное. С их пальцев с щелканьем и треском срывались длинные синеватые искры. По телу пробегали быстрые светящиеся сполохи. Вокруг головы Вотана Боровича возникло синеватое свечение, похожее на подсвеченную изнутри грозовую тучу в миниатюре.
Добродеев упал на траву, зажал уши ладонями, зажмурил глаза и уткнулся в землю. Конвульсии панического страха заставляли его содрогаться всем корпусом. В иной ситуации это, быть может, выглядело бы и забавно…
— Работают «отмычки»-то, — пробормотал Васягин. — А ведь изначально все так по-дурацки звучало, а?! Добыть посох Моисея, топор Линкольна… томагавк Чингачгука, уши Чебурашки и хвост крокодила Гены… Ты гляди, Женек! Там какой-то шарик начинает набухать!
Афанасьев стоял дальше всех от громадного цветка. Он видел, как у самой земли, в основании лепестков и световой колонны, возникли округлые контуры светящегося шара, и…
— Это и есть та самая Сфера, Вася, — сказал журналист. — Это та самая Сфера и есть. Ты видишь, что творится? И еще непонятно, что из всего этого выйдет.
Вдруг кто-то тронул Афанасьева за локоть. Женя быстро обернулся, окинул взглядом приблизившегося к нему человека и, не желая терять времени на созерцание столь ничтожного индивида, снова уставился на световую колонну и Сферу, в центре которой пульсировали, оторвавшись от земли и наливаясь силой, семь Ключей Всевластия.
— Скажите, пожалуйста, а это у вас такая поздняя экскурсия? — раздался вкрадчивый негромкий голос.
— Экскурсия, — Афанасьев дернул плечом.
— А где же ваш экскурсионный автобус? Уехал, наверное. Как же вы будете до города-то добираться? Ведь уже темнеет.
— Не ваша забота, — раздосадованно пробормотал Женя.
— Ну и ладно. И не моя. И правда. Хе-хе.
Что-то необычайно знакомое прозвучало в этих коротких фразах, пронизанных единой и очень узнаваемой интонацией, и Афанасьев резко повернул голову, а потом и развернулся всем телом.
Перед ним стоял тот самый рыжий очкастый тип, которого он не далее как позавчера видел по телевизору в связи со странным «репортажем» о взрыве Ковалевской дачи. Рыжий скромно улыбался, показывая щербинку во рту, впрочем не сильно портившую улыбку. Даже придавала ей какой-то особый шарм. Афанасьев надвинулся на рыжего, которого он превосходил ростом самое малое на голову, и произнес:
— А-а, вы уже тут, любезный? Выследили? Колян, полюбуйся! Вот этот индивид делал репортаж о взрыве твоей дачи.
Родственник хана Батыя оторвался от впечатляющего зрелища и перевел свое внимание на рыжего очкарика. Он прищурился и, схватив того за руку чуть повыше локтя, сильно сжал, так, что бедолага пискнул.
— Отлично, — грозно сказал Колян. — Что, вынюхиваешь, журналюга? Кто же тебя проплачивает? Молчишь? А вот Афанасьев утверждает, что ты говорил довольно прытко, когда взлетала на воздух моя дача, а ты снимал. Ничего, заговоришь. Меня в Орде научили кое-чему, чтоб развязывать самые молчаливые языки. — Он подмигнул Жене и сжал пальцами плечо возмутительного рыжего типа. Раздался протестующий вопль. Более того, голос определенно принадлежал… Васе Васягину.
— Ты что, сдурел? — жаловался сержант. — Сила есть, ума не надо, да, Колян? Ты своими ручищами мне руку сломаешь!!
Ковалев оторопело глянул на сержанта Васягина, не веря своим глазам. Что за чертовщина?.. Ведь он только что ухватил того рыжего и держал очень крепко, куда крепче, чем можно было бы позволить себе вольность вырваться!
— Вася? — изумленно выговорил и Женя Афанасьев.
— Стою, никому не мешаю, наблюдаю спецэффекты, а тут кто-то как вцепится мне в руку! — возмущался Васягин. — Что за безобразие? Ты, Колян, вроде и не пил, а как шальной. Ну что ты так на меня выпялился? Не видал давно? Как приедем домой, я тебя «демократизатором» промеж глаз вытяну, чтоб мозги на место встали!
Пока Васягин произносил свою гневную филиппику, Афанасьев недоуменно крутил головой. Он видел одни и те же знакомые фигуры дионов, инфернала Добродеева, Пелисье… Рыжего очкарика нигде не было. Никуда он не мог деться, потому что спрятаться в чистой степи можно было только за стелой, а до нее было не меньше полусотни метров. Одолеть это расстояние за три секунды (именно в этот промежуток времени исчез загадочный репортер) не смог бы даже рекордсмен мира по соответствующей спринтерской дистанции!.. Снова чертовщина!!!
— Не нравится мне все это, — сквозь зубы процедил Ковалев, растирая побелевшие от напряжения пальцы.
— И мне.