…Нет, не из-за смеха Эрккина. Из-за плеча лежащего недвижно храмовника вдруг поднялся и блеснул шлем скафандра. И хотя даже никталопического [33] зрения Эрккина не хватило бы, чтоб выхватить из этого мрака черты лица Рэмона Ррая, — гвелль сразу понял, КТО только что нанес удар умирающему Аколиту. Удар со спины, удар добивающий и исподтишка, но до этих ли этических тонкостей сейчас?..
Круглолицый храмовник зарычал. Он не стал дожидаться, пока в посохе накопится полноценный заряд. Жезл затанцевал вего руках гневный танец и вдруг взлетел и мелькнул белой вспышкой во мраке, со свистом рассекая морозный воздух. По тoй легкости, с которой боевой Аколит расстался со своим посохом, Эрккин понял, что у него есть еще оружие. Да и сам круглолицый был весьма опасным противником, возможно, он способен справиться с ними двоими даже голыми руками. Ведь теперь ни о какой недооценке врага речи не идет, учитывая ошибку, которую совершили Аколиты и которая им так дорого стоила!..
К счастью, храмовник не попал. Посох пронзил насквозь тело человека, но не Рэмона Ррая, а того Аколита, которого он только что добил. Промах круглолицего тем более был странен, что Рэмон и не попытался уклониться в сторону или сделать хотя бы жалкое усилие разминуться со смертью. Значит, непогрешимые способны ошибаться.
Гендаль Эрккин поспешил закрепить этот постулат. Он прыгнул на врага, и оба они, сцепившись в короткой яростной схватке, покатились по полу. Скафандры практически лишали их возможности нанести проникающее ранение голыми руками. Следовало делать ставку на удушающие захваты и выкручивающие силовые приемы. Гвелль преуспел в этом больше. Ему удалось зажать шею соперника в мощном локтевом захвате, и он удерживал Аколита до тех пор, пока у того не хрустнули шейные позвонки и тяжелая, сминающая все члены судорога не прокатилась по телу. Лишь тогда Эрккин Пес выпустил обмякшее тело.
Гвелль оттолкнул от себя труп врага. Аколит перекатился на спину и невидяще глянул на Эрккина мутнеющим взором. Пес неспешно поднялся и приблизился к Рэмону, который уже не лежал, а стоял на коленях возле трупа добитого им храмовника, держась одной рукой за затылок и глядя куда-то вверх, в черную пустоту, затянувшую потолочный свод громадного ангара.
— Как это ты его? — коротко спросил Эрккин.
Вместо ответа Рэмон Ррай разжал руку. В ладони, затянутой тонкой термоперчаткой, лежал окровавленный столовый прибор. Да. Такой же, как и печальной памяти бигойя, которой Рэмон воскресил князя Гьелловера. Этой бигойей Рэмон Ррай поразил Аколита в единственное слабое место — в тонкую перемычку дыхательной маски, точно под ухом.
— Чего это ты? — медленно выговорил гвелль.
Рэмон Ррай еле заметно пожал плечами. Потом произнес слабым, задыхающимся голосом:
— Да я это… так. Ношу с собой. Суеверие… понимаешь?
— Не понимаю, конечно, — решительно отозвался Эрккин, — но принимаю! Чудачество… из-за этого чудачества, ты, похоже, жизнь мне спас.
— Загубив другую…
— Так. Не будем строить из себя богиню непорочности и домашнего очага, ясную Глейю. Она, правда, не аррантская… Но очага у нас нет, а что касается… эх! Бебе жалко. Как будто сам его убил. Втравил в это блудное дело, загубил парня. Ладно, — вернулся Пес к своей тяжеловатой, нарочито подчеркнутой циничности, — зато соседи у Класуса знатные будут. Все не одному лежать! Три Аколита, все как на подбор, да еще гвелль образованный — редкость-то какая!.. Будет с кем перетирать разговорчики…
— Эрккин!!!
— Да ладно тебе глазами на меня сверкать, Рэм! Радоваться надо, что живы остались. Я вот одного не могу понять. Чем это ты так прогневал Храм, что они на тебя кидаться стали? Не пойму. Аколиты так просто не нападают, они вообще стараются не нападать, их за это храмовый клир по головке не погладит. Они ж мирными себя считают и дерутся только из самообороны!
— Не знаю, — тихо ответил Ррай. — Сам не понимаю… Если бы я им так нужен был лично, проследили бы меня до ОАЗИСа и там спокойно сняли, как вызревший фрукт с ветки. Они же в этом мастера. И во фруктах, и в операциях тонких, когда кого-то задержать нужно. А тут… Они ж сами себя под Закон подводили: за то, что они убили Бебе, их УЖЕ на Керр отправить надо. Или в какое-нибудь такое же милое место.
— Не шути так. Не дай Троллоп тебе узнать, какое оно МИЛОЕ. А насчет Аколитов… Не знаю. Только что-то очень серьезное могло их вынудить вот так на нас напасть. Тишком, тайком выследить, пока мы этого Класуса волокли…
Глаза Рэмона Ррая лихорадочно блеснули из-под шлема:
— А может, и не Аколиты это были вовсе? Эрккин подумал и покачал головой:
— Да нет. Что они храмовники, это точно. Хотя можно проверить. Подай-ка мне вон ту «мымру». Ага. Это наше счастье, что у них ММР есть, к тому же уменьшенные модели, «юбилейки». Идем, освободим Бебе… Берзила. Не ТАК же его оставлять. Кто знает, может, ему оставаться тут тысячу лет…
— Что ты хочешь делать?
Эрккин не ответил. Он уже действовал. Он нашел среди убитых храмовников того, кто бросил посох в покойного Берзила. Да, тот долговязый дальонн. Он навел ММР на его безжизненно откинутую руку, сузил фокус поражения и вдавил кнопку пуска. Рэмон, стиснув зубы, смотрел… Эрккин наклонился, подобрал с пола кисть с обрубком запястья, потом несколькими движениями сорвал с руки мертвеца перчатку и обрывок скафандра. От руки, редея и тая, шла струйка пара… Мороз такой, что мертвые пальцы костенели на глазах, и Эрккин ускорил шаг, чтобы быстрее достичь того места, где нашел свою нелепую, ненужную смерть бедняга Бебе. Он подошел к телу и, поднеся обрубок руки к посоху, один за другим стал смыкать вокруг белого древка скрюченные, стремительно твердеющие на жутком холоде пальцы. Раздалось слабое гудение, жезл словно ожил и, вибрируя, стал сам высвобождаться из пробоя стены. Волосы на голове мертвого Бебе вдруг встали дыбом, как будто дух покойного на мгновение вернулся в покинутую оболочку и ужаснулся тому, что развернулось перед его глазами. Издавая все то же гудение, посох Аколита вышел из стены и оказался у Эрккина. Тот несколько секунд рассматривал его, а потом резко зашвырнул далеко в глубь огромного ангара.
— Ты чего? — спросил Рэмон Ррай. — Зачем ты его выкинул? Это же посох пятого поколения, со встроенным ИИ! Хорошая штука.
— Да? А тебе известно, что посох распознает только Аколитов Храма, иногда — только одного, то есть собственного хозяина. Ты думаешь, я ради своего удовольствия руку ему оттяпал? Дескать, сейчас разведем огонек и поджарим?.. А вот и нет! Для того, чтобы этот посох со своими гребаными мозгами его, значит, иденти-ци-ци… узнал! Там какая-то хитрая система проверки — ты чего, не знал?
— Н-нет. Н-не… не зна… знал, — запинаясь, ответил Рэмон Ррай. — Вот, значит, как! И что же… что же теперь делать?
— А вот что. Это же большое везение, что у Аколитов есть ММР. И еще — лишнее доказательство.