Внизу на земле… Ракурс: огромный парк-аттракцион на берегу океана, десятки тысяч отдыхающих, прихотливые, Красине цшие постройки, плод ума и таланта лучших архитекторов Аррантидо… Люди в белом, в красном, пестром, в одеждах развевающихся и облегающих, в великолепных вечерних нарядах и обнаженные… Плеск волн, радостные крики детей, пирамидальные крыши и открытые витые террасы, многоуровневые развлекательные комплексы… Семья сидит на террасе и трапезничает. Отец, высокий белокурый аррант, поднимает руку и говорит жене: «Послушай, Лийя… я слышу какую-то чудесную музыку… это что, нововведение? В прошлом году, когда мы отдыхали здесь, такого не было. Они что, установили гипноизлучатели? Музыка идет как будто из меня, а не от источника извне. А это только гипноизлучатели могут…» — «Да, я тоже слышу». — «Папа, и я, и я! Очень красивая… такая…»
Вой падающего патрульного крейсера врывается в этот умиротворенный покой, пронизанный загадочной сладкой музы-кои, сминает все прочие ощущения, нарастая над головами. Наверно, так же чувствует себя муравей, когда его раздавливают каблуком. Люди вскидывают головы… Неизмеримая громада обрушивается на парк-аттракцион, накрывая самый центр, и в одно мгновение огненный шквал выдирает, выгрызает громадный кусок побережья. Взрывы следуют один за другим, клубы дыма вспарывают голубизну растревоженного неба…
Дийтерро закрыл глаза и сжался. Вейтарволд, не разжимая зубов, процедил:
— А вот что осталось…
Весь экран заполонил огромный дымящийся провал. В нем что-то булькало и кипело: океанская вода устремилась в образовавшуюся в результате взрыва воронку и залила реакторы погибшего звездолета. Рваные края провала были завалены изуродованными обломками домов, павильонов, останками погибших. В большинстве своем это было жуткое месиво, в котором едва ли возможно — и не хотелось! — опознавать ТО, что еще недавно смеялось, радовалось, наслаждалось жизнью.
— Вот с этого инцидента начался ужас, который продолжает твориться на планетах системы Йондонго, — сказал Вейтарволд. — Этот крейсер был приписан к Звездному флоту, и вину за его крушение возлагают на меня. Хотя все системы безопасности и жизнедеятельности звездолета, как показало расследование, были в порядке. Их просто заблокировали.
— Кто?
— Не кто, а ЧТО. Едва ли даггонов можно признать формой жизни в том понимании, что бытует у нас на Аррантидо.
— Значит, они не одушевлены? Что это вообще такое? — спросил Дийтерро, позабыв о привычной почтительности и подпустив в голос требовательные нотки.
— Одушевлены ли они? В своем роде они одушевлены даже больше, чем мы. Можно сказать, что они состоят из одной души: информационный блок, самоидентификация, силовые поля… Полевая форма жизни, способная внедриться во что угодно. Один из даггонов просто-напросто проник в звездолет. В мозг звездолета. У даггонов нет физического тела, нет молекулярной основы. На некоторое время таким телом СТАЛ ЗВЕЗДОЛЕТ. Понимаешь?.. Они одушевляют собой любую вещь, беря таким образом полный контроль над ней. Даггон может оживить камень, скалу, океан, болото… Он может вдохнуть разумную жизнь в комету или вулкан. Понимаешь ли ты, ЧТО такое разумный вулкан или разумная болотная трясина? А ведь это еще не самое страшное… — продолжал ллерд Вейтарволд, и по спине Дийтерро полился холодный пот. — Самые мощные даггоны способны «одушевлять» своим полевым естеством даже небольшие планеты. Представляешь ли ты себе планету, которая сходит со своей миллионолетней орбиты и устремляется в свободный полет?
— Но… законы гравитации, принципы магнетизма… по которым… — потрясенно пролепетал Дийтерро, и по его лицу уже текли ручейки.
— Законы гравитации установили мы, арранты. И горе нам, если эти законы не работают или оборачиваются вспять!
— А в человека? Может ли даггон внедриться в человека?
— Даггон может практически ВСЁ. Человека подчинить еще легче, чем неживую материю, У него больше слабых мест, он более хрупок и уязвим.
— Но неужели нам нечего противопоставить им?! Откуда они взялись? Их никогда не было в нашей Галактике.. — Голос Дийтерро сорвался, и он выдавил из себя еще несколько смятых, изуродованных словоформ, которые едва ли возможно назвать словами.
Предвечный наклонил голову, рассыпались желтые отблески огромного самоцвета, прочно сидящего во лбу, и ответил:
— Защита? О чем ты говоришь?! Наше оружие поражает только материальные объекты. Силовые поля, гравитационные ловушки, магнитные щиты… Попытаться закрыться от вторжения даггонов силовыми полями, даже самыми мощными, это все равно что защищаться от хищника — от пса-тиерпула — куском еще теплого мяса. Выставить этот кусок, еще трепещущий, кровоточащий перед собой, воздвигнуть как преграду как щит… Испугается ли хищник мяса и крови? Или сожрет вместе с тобой?..
Дийтерро сел на пол: ноги его подогнулись. Он бессмысленно крутил головой, не в силах что-либо возразить.
— Так что все наши защитные поля, мощные гравитационные щиты — лишь пища для даггонов, этих демонов судьбы, как поэтично называют их в древних гвелльских преданиях. Пища на пиру демонов судьбы!.. — низким, страшным голосом выговорил ллерд Вейтарволд и сжал огромные кулаки, а потом так ударил по колонне, что по ее поверхности побежала черная сетка трещин, камень вмялся. Вейтарволд сжал голову руками и продолжал уже совсем тихо, не столько для сидевшего на каменных плитах Дийтерро, сколько для себя самого:
— Вторжение даггонов начинается с того, что самые маленькие и проворные входят в атмосферу и снижаются на поверхность планеты. Об их появлении можно узнать по ангельской музыке, которая начинает звучать у тебя в мозгу: глубокая, дурманящая, прекрасная… Более мощные твари входят в атмосферу медленнее, и это вызывает сильнейшую поляризацию воздушных слоев…Так что их приближение, как правило, сопровождается громами и молниями. Как явление разгневанных богов из древних легенд. Есть и третий вид даггонов. Как приходят они, я пока что не знаю.
Дийтерро вдруг поднял мутный взгляд и уставился на Вейтарволда. Он высунул язык и с силой провел им по губам. Во рту пересохло.
Прекрасная, великолепная, магическая музыка плавно наполнила его череп. Упруго, звонко — до головокружения…
Земля, Избавленные территории при ОАЗИСе № 12
Банкетный зал гостиницы сьорда Барановского содрогался от множества голосов, топота ног и звона бокалов. Видимо, считая подобное звуковое наполнение недостаточным, пара молодцов в белых, расстегнутых едва ли не до пупа рубашках палила в потолок из пистолетов ТТ добротной старинной конструкции.
Было очень весело. Заглянувший на огонек лейтенант милиции Курганов, обходивший свой участок, был подвешен к люстре вверх ногами, потому что попытался возмущаться и грозился разогнать шумное сборище. Не понял лейтенант, с кем имеет дело!.. Не разглядел важных лиц. Вот и висел теперь. Такое положение было непривычно для Курганова, но он не протестовал, потому что в зале находилось высокое начальство, — в частности, второй секретарь горкома КПИТ [41] , бывшей КПСС, товарищ Клепиков. Здесь же расположился инспектирующий чиновник из областного центра, некто Комаров. Лоснилась и краснела от удовольствия и без того багровая рожа подполковника Лосева, начальника местного ГУВД. Неудивительно, что в присутствии этих товарищей лейтенант Курганов висел на люстре смирно и сносил то, что в него кидались пирожными. Пару пирожных он поймал и теперь ел их, подтянувшись к люстре и придав себе горизонтальное положение.