Динне хотелось спросить, не все ли ему равно, но она промолчала.
– Думаю, дело Салко займет у меня почти все лето, около трех месяцев.
Для Динны это прозвучало как смертный приговор.
– Три месяца? – переспросила она чуть слышно.
– Теперь ты понимаешь, почему я спросил, не хочешь ли ты пожить на мысе Антиб. Может быть, теперь ты передумаешь?
Динна медленно покачала головой:
– Нет, не передумаю. Там тебя тоже не будет, кроме того, я подозреваю, что Пилар не помешает от меня отдохнуть. Не говоря уже о... – Динна замолчала.
– О моей матери? – подсказал Марк. Она кивнула.
– Понятно. Но тогда, ma chere, ты останешься здесь совсем одна.
Почему, ну почему он не попросил ее поехать с ним? Вместе с ним летать из Парижа в Афины и обратно? На какое-то мгновение у Динны мелькнула шальная мысль предложить это самой, но она знала, что Марк не согласится.
Когда он работает, то предпочитает быть свободным. Он никогда не брал ее с собой.
– Думаешь, тебе не будет здесь плохо одной? – спросил он.
– Разве у меня есть выбор? Или ты хочешь сказать, что если я отвечу «будет», то ты никуда не поедешь?
Динна подняла голову и посмотрела Марку в глаза.
– Ты прекрасно знаешь, что это невозможно.
– Да, знаю. – Немного помолчав, Динна пожала плечами и улыбнулась. – Я справлюсь.
– Я так и знал.
«Откуда ты можешь это знать, черт побери? Откуда? А вдруг я не справлюсь? Что, если ты мне понадобишься? Что, если...»
– Динна, ты очень хорошая жена.
Динна не знала, поблагодарить Марка или дать ему пощечину.
– Что ты хочешь этим сказать? Что я не слишком много жалуюсь? Наверное, стоило бы.
Улыбка Динны скрыла ее истинные чувства и позволила Марку уклониться от ответа на вопрос, на который ему не хотелось отвечать.
– Нет, не стоило. Ты идеальна такая, как есть.
– Merci, monsieur. – Динна встала и отвернулась, чтобы Марк не видел ее лица. – Ты сам соберешь вещи или хочешь, чтобы я собрала?
– Я соберусь сам, а ты иди в кровать. Я тоже скоро приду. Некоторое время Динна слышала, как Марк деловито сновал по туалетной комнате, потом спустился вниз. «Наверное, пошел в кабинет», – предположила Динна. Она выключила свет в спальне и повернулась на бок. Когда Марк вернулся, она лежала очень тихо.
– Ты спишь?
– Нет.
Голос Динны прозвучал хрипловато.
– Хорошо.
«Хорошо? Почему? Какая разница, сплю я или нет? Может, он собирается поговорить, сказать, что любит и очень жалеет, что вынужден уехать?» Но Марк ни о чем не жалел, и они оба это знали. Он всегда делает именно то, что любит делать, – носится по свету, занимается своим делом, наслаждается работой и собственной репутацией. Он это обожает.
Марк лег в постель, и некоторое время они лежали молча, каждый думал о своем.
– Ты сердишься, что я уезжаю так надолго? Динна покачала головой:
– Я не сержусь, мне просто жаль. Я буду по тебе очень скучать.
– Это быстро пройдет.
Динна не ответила. Тогда Марк приподнялся на локте и всмотрелся в темноте в ее лицо.
– Динна, мне жаль, что так получилось.
– Мне тоже.
Марк нежно погладил ее волосы и улыбнулся. Динна медленно повернула к нему голову.
– Ты по-прежнему очень красива, Динна. Но ты ведь об этом знаешь, правда? Сейчас ты даже красивее, чем когда была девушкой. Ты прекрасна.
Но Динна не хотела быть прекрасной, она хотела быть его любимой женщиной, его Дианой.
– Пилар тоже когда-нибудь станет красавицей, – с гордостью сказал Марк.
– Она уже красавица, – бесстрастно заметила Динна.
– Ты ревнуешь?
Казалось, эта мысль Марку даже понравилась. Динна догадывалась, что, возможно, от этого он чувствует себя еще более значительным. Или молодым. Но она все равно ему ответила – почему бы не ответить?
– Да, иногда я к ней ревную. Мне хотелось бы снова стать такой же юной, такой же свободной, снова поверить в то, что жизнь должна обеспечить меня всем самым лучшим. В ее возрасте все кажется таким очевидным: ты заслуживаешь самого лучшего и получаешь его. Когда-то я тоже так думала.
– А сейчас, Динна? Жизнь дала тебе то, что должна была дать?
– В некоторых отношениях – да.
Динна встретилась взглядом с Марком, и он увидел в ее глазах грусть. Впервые за многие годы она напомнила ему ту восемнадцатилетнюю сироту, которая вошла в его кабинет в маленьком черном платье от Диора. Марк спросил себя: может быть, она в самом деле несчастлива с ним, если ей хочется чего-то еще? Но ведь он дал ей так много: драгоценности, машины, меха, дом. Обо всем этом мечтают большинство женщин. Чего ей еще желать? Марк долго смотрел на жену. В его взгляде был вопрос, задумчивость прочертила на его лице морщины. Может, он чего-то не понимает?
– Динна? – Марку не хотелось спрашивать напрямик, но внезапно он почувствовал, что просто обязан это сделать. Слишком уж много всего он прочел в ее взгляде. – Ты несчастлива?
Динна посмотрела на него в упор. Ей хотелось ответить «да», но она боялась. Если она скажет «да», то потеряет Марка, он уйдет, и что тогда? Она не хотела его терять, наоборот, ей хотелось, чтобы он принадлежал ей больше, чем сейчас.
– Так ты несчастлива? – повторил Марк.
Он вдруг с болью осознал, что знает ответ. Динне не нужно было облекать его в слова, все и так стало ясно. Даже ему.
– Иногда – да. Иногда – нет. Большую часть времени я об этом просто не задумываюсь. Но я скучаю по прежним временам, по тем дням, когда мы только познакомились, когда мы были молодыми, – наконец очень тихо проговорила Динна.
– Динна, мы повзрослели, этого не изменишь. – Марк наклонился к ней и коснулся пальцами подбородка, как будто собирался ее поцеловать. Но оставил эту мысль и убрал руку. – Ты была очаровательным ребенком. – Он вспомнил, что чувствовал много лет назад, и улыбнулся своим вост поминаниям. – Я ненавидел твоего отца за то, что по его вине ты оказалась в таком положении.
– Я тоже. Но такой уж он был человек, по-другому он не умел. Я давно примирилась с этим.
– Правда? Динна кивнула.
– Ты уверена?
– А почему ты в этом сомневаешься?
– Потому что иногда мне кажется, что ты до сих пор на него в обиде. Думаю, именно поэтому ты продолжаешь рисовать. Только для того, чтобы доказать самой себе, что ты способна делать что-то самостоятельно, если вдруг возникнет такая необходимость. – Марк присмотрелся к Динне повнимательнее и нахмурился. – Но тебе не придется зарабатывать на, жизнь самой, ты же знаешь. Я никогда не оставлю тебя в таком положении, в каком тебя оставил отец.