— Не надо, Гарри, не ходи. Думаю, Чарли и хотел бы оказать тебе услугу, но потом увидел меня и понял, что я ему не подойду.
— Но у тебя бы получилось.
— Давай не будем больше об этом, хорошо?
Босх поднялся.
— Мне пора собираться.
Он прошел в спальню, разделся, еще раз принял душ и переоделся в свежее. Вернувшись в гостиную, Босх обнаружил жену в той же позе на диване.
— Когда вернусь, не знаю, — сказал он, не глядя на нее. — У нас сегодня еще много дел. Завтра к расследованию подключается Бюро.
— ФБР?
— Да. Охрана гражданских прав — это их компетенция. Шеф позвонил и попросил о помощи.
— Думает, что это поможет сохранить порядок в южных пригородах.
— Надеется.
— Знаешь, кого пришлют?
— Нет. На пресс-конференции присутствовал какой-то специальный агент из местного отделения.
— Как его зовут?
— Гилберт Спенсер. Но я сомневаюсь, что он сам захочет пачкать руки.
Элеонор покачала головой:
— Нет, я такого не знаю. Наверное, пришел уже после меня. Полагаю, его просто пригласили поучаствовать в шоу.
— Наверное. Завтра утром пришлет свою группу.
— Удачи тебе.
Босх посмотрел на нее и кивнул.
— Номера пока нет. Если что, отправь сообщение на пейджер.
— Хорошо, Гарри.
Он постоял еще немного, потом задал главный вопрос:
— Ты вернешься?
Она снова отвела глаза.
— Не знаю. Может быть.
— Элеонор...
— Гарри, у тебя свое пристрастие, у меня свое.
— Что ты хочешь этим сказать?
— То чувство, которое испытываешь, когда начинаешь новое дело. Волнение, возбуждение... Ты снова на охоте... снова идешь по следу... Ты понимаешь меня, Гарри, знаешь, о чем я. Так вот, у меня ничего такого больше нет. А что-то похожее я испытываю, только когда вижу на столе перед собой пять карт, открываю их и... Трудно объяснить, еще труднее понять, но в такие моменты я чувствую, что живу. Вот так, Гарри. Мы все наркоманы. Только наркотики у нас разные. Я бы хотела подсесть на твои, да вот не получается.
Босх долго смотрел на нее, не решаясь заговорить, боясь, что голос снова выдаст его. Потом прошел к двери, открыл ее и лишь тогда оглянулся.
— Ты разбиваешь мне сердце, Элеонор. Я всегда надеялся, что живой ты почувствуешь себя со мной.
Она закрыла глаза, словно готова была заплакать.
— Мне очень жаль, Гарри, — прошептала Элеонор. — Зря я так сказала.
Босх молча переступил порог и закрыл за собой дверь.
Когда через полчаса Босх подошел к офису Говарда Элайаса, на душе все еще было тяжело. Дверь оказалась заперта, и он постучал. Никто не ответил, и детектив уже полез в карман за ключом, но как раз в этот момент за матовым стеклом что-то мелькнуло, дверь открылась, и перед ним предстала Карла Энтренкин. Взгляд ее скользнул по его костюму, и Босх понял — она заметила, что он переоделся.
— Сделал небольшой перерыв. Думаю, работать сегодня придется еще долго. Где мисс Лэнгуайзер?
— Мы закончили, и я отправила ее домой. Сказала, что подожду вас. Вы разминулись с ней на несколько минут.
Она провела его в кабинет Элайаса и уселась в кресло за громадным письменным столом. Хотя уже стемнело, Босх, глядя в окно, видел раскинувшего руки Энтони Куина. На полу рядом со столом стояли шесть картонных ящиков.
— Извините, что заставил вас ждать. Надо было отправить сообщение на пейджер, и я приехал бы раньше.
— Я бы так и сделала, но... задумалась...
Босх посмотрел на ящики:
— Здесь все?
— Да. В этих шести материалы по закрытым делам. А там — по текущим.
Она повернулась и указала на что-то за столом. Босх шагнул в сторону, наклонился и увидел еще две полные коробки.
— Там в основном то, что касается дела Майкла Харриса. Полицейские отчеты, показания свидетелей. И кое-какие материалы по жалобам, которые так и не получили хода. Есть и отдельная папка с письмами, содержащими угрозы и вообще всякую ерунду. Хочу подчеркнуть, что они относятся не только к делу Харриса. В основном — расистская чушь от трусов, не смеющих даже указать свое имя.
— Хорошо. Это то, что вы отдаете. А что оставляете? Что мы не получим?
— Только одну папку. Это его рабочая папка. В ней заметки, определяющие стратегическую линию защиты в деле Майкла Харриса. Думаю, вы не имеете права знакомиться с ее содержимым, так как информация имеет конфиденциальный характер.
— Вы упомянули о стратегической линии защиты. Что это значит?
— Что-то вроде плана. Говард называл это картой процесса. Однажды он сравнил себя с футбольным тренером, который определяет, на каком месте будет играть тот или иной футболист, какова его задача и все такое. Говард уже до начала процесса точно знал, на что направит усилия, когда и какого свидетеля вызовет, когда и какую улику представит, какого эксперта пригласит и какие вопросы задаст. Между прочим, первые вопросы для каждого свидетеля уже записаны. Здесь же, в папке, есть и его вступительное заявление.
— Хорошо.
— Я не могу дать вам эти материалы. На мой взгляд, адвокат, к которому перейдет это дело, обязательно воспользуется стратегией Элайаса. Блестящий план. Так что в руки департамента полиции он попасть не должен.
— Думаете, он победил бы?
— Нисколько в этом не сомневаюсь. А вы, как я понимаю, придерживаетесь противоположного мнения?
Босх опустился на один из стоящих возле стола стульев. Странно, но, даже отдохнув, он не избавился от ощущения усталости.
— Я не знаю деталей дела, но знаю Фрэнки Шихана. Харрис обвинил Фрэнки в том, что тот надевал ему на голову пластиковый мешок. Так вот я уверен, что Шихан этого не делал.
— Откуда такая уверенность?
— Из прошлого. Когда-то мы с ним были напарниками. Давно. Но это не важно — важно знать человека. Я не могу представить, что Фрэнки способен так поступить. Да и другим бы он ничего подобного не позволил.
— Люди меняются.
Босх кивнул:
— Меняются. Но обычно не в главном.
— Что вы имеете в виду?
— Позвольте рассказать одну историю. Однажды мы с Фрэнки задержали парня. Угонщика. Сначала он просто угонял оставленную без присмотра машину, какое-нибудь старье, раскатывал на ней по городу и отыскивал добычу, что-нибудь поприличнее. Находил и бил ее сзади. Не сильно, чтобы не было серьезных поломок. Хозяин «мерседеса» или «порше» выходил посмотреть, в чем дело, наш герой прыгал за руль и давал газу, а бедняга оставался с угнанной рухлядью.