Хирш опустил глаза на желтую карточку, лежавшую на клавиатуре компьютера.
– История, конечно, печальная. Но я не могу вам помочь, детектив. Вы уж извините.
Босх еще несколько секунд на него смотрел, потом медленно поднялся на ноги.
– Карточку с отпечатками не забудьте, – напомнил Хирш.
Он взял ее с клавиатуры и протянул Босху.
– Я оставлю ее здесь. Вы сделаете доброе дело, Хирш. Я уверен в этом.
– Нет, не сделаю. Не могу...
– Я оставляю ее здесь!!!
Босх и сам не ожидал от себя такого эмоционального взрыва, а Хирш так просто испугался. Ни слова не говоря, он вернул карточку на клавиатуру. Секунду помолчав, Босх наклонился к парню и негромко произнес:
– Каждый должен иметь шанс на доброе дело, Хирш. Сделавший доброе дело человек сам становится лучше. Бывает, что ради этого приходится нарушать некоторые правила, но в таких случаях следует прислушаться к своему внутреннему голосу. Он подскажет, как поступить.
Босх выпрямился и достал из внутреннего кармана пиджака бумажник и ручку. Вынув из бумажника свою визитную карточку и написав на ней несколько телефонов, он положил ее на клавиатуру рядом с желтой карточкой с отпечатками пальцев.
– Это номера моего домашнего телефона и мобильника. В офис не звоните. Вы ведь знаете, что я не хожу на работу. Итак, жду от вас известий, Хирш.
С этими словами он вышел из лаборатории.
* * *
Ожидая лифта, Босх думал, что его усилия убедить Хирша помочь ему скорее всего пропали даром. Хирш относится к тому типу парней, у которых небольшие дефекты внешности маскировали куда более значительные дефекты души. В полицейском управлении таких парней с комплексами было предостаточно. Хирша с младых ногтей страшило его обезображенное лицо, вот он и вырос запуганным. По мнению Босха, люди, подобные Хиршу, совершенно не способны нарушить какое-либо постановление или правило. Для Хирша сделать доброе дело означало игнорировать Босха. Или, того хуже, пожаловаться на него.
Босх вызвал лифт и задумался, что делать дальше. Поиск в системе АФИС, похоже, отодвигался на неопределенное время, но полностью от него отказываться ему не хотелось. Это была ниточка, за которую стоило потянуть – хотя бы потому, что правильное расследование требовало уделять внимание всем ниточкам. Он решил предоставить Хиршу сутки на размышление, а потом снова на него надавить. Если это не сработает, он попробует обратиться к другим техникам. Он будет взывать к их сочувствие и просить о помощи до тех пор, пока не найдется парень, который согласится пропустить через систему АФИС нужные ему отпечатки.
Наконец подошел лифт, двери раздвинулись, и Босх протиснулся в кабину. Лифты – это то немногое, на что в Паркеровском центре можно с уверенностью положиться. Копы будут приходить и уходить, начальники полиции меняться, политики возноситься и сходить с пьедесталов, но лифты не остановят своего движения в шахтах. И всегда за раздвинувшимися перед тобой дверями окажутся до предела забитые людьми кабины. Босх нажал на кнопку с литерой «П», двери закрылись, и лифт медленно поехал вниз. Пока пассажиры, подняв головы, словно завороженные, созерцали высвечивающиеся на табло номера этажей, Босх, опустив глаза, рассматривал свой портфель. Некоторое время в замкнутом пространстве лифта царило полное молчание. Но во время следующей остановки кто-то за спиной Босха негромко позвал его по имени. Босх неторопливо повернулся, не уверенный, что обращаются именно к нему. С тем же успехом могли назвать и другого человека. Гарри – имя распространенное.
Босх встретился взглядом с помощником начальника департамента Ирвином С. Ирвингом, стоявшим сзади и чуть сбоку. Они обменялись поклонами, когда лифт остановился на первом этаже и двери открылись. Босх невольно подумал, не видел ли Ирвинг, что он нажал на кнопку «П» – подземного уровня Паркеровского центра. Человеку, который находится в административном отпуске, спускаться на подземный уровень в общем-то незачем.
Успокоив себя, что в кабине слишком много народу, чтобы Ирвинг мог заметить, на какую кнопку он нажал, Босх шагнул из лифта в холл, где Ирвинг его и нагнал.
– Шеф?
– Что привело тебя сюда, Гарри?
Босх сразу понял, что за деланной небрежностью вопроса кроется отнюдь не праздный интерес. Пока они шли к выходу, он искал объяснение.
– По дороге в Чайнатаун я зашел в управление, чтобы попросить кассира переводить зарплату на мой домашний адрес. Я ведь не знаю, когда мне разрешат вернуться в свой отдел в «Голливуде».
Ирвинг согласно кивнул, и Босх решил, что его начальник на это купился. Шеф был примерно того же роста и сложения, что и Босх, но в отличие от последнего начисто брил голову. По этой причине, а также из-за устоявшейся репутации неутомимого борца с коррумпированными копами Ирвинга в управлении прозвали мистер Чистый.
– Ты сегодня едешь в Чайнатаун? Я полагал, тебе назначили для посещений понедельник, среду и пятницу. Именно это расписание я одобрил.
– Да, так оно и есть. Но у полицейского психолога сегодня образовалось «окно», и она попросила меня прийти.
– Рад слышать, что ты проявляешь подобную заинтересованность в сеансах ПНС. А что у тебя с рукой?
– Вы об этом? – Босх обозрел свою руку с таким видом, словно она принадлежала другому человеку. – Я воспользовался свободным временем, чтобы сделать кое-что по дому, и порезался битым стеклом. Я, знаете ли, все еще ликвидирую последствия землетрясения.
– Понятненько...
Босх подумал, что Ирвинг вряд ли ему поверил. Ну и наплевать.
– Собираюсь перекусить на площади, – сказал Ирвинг. – Составишь мне компанию?
– Спасибо за приглашение, шеф, но я уже ел.
– В таком случае будь здоров, Гарри. Береги себя. Я серьезно.
– Спасибо. Я постараюсь.
Ирвинг зашагал было дальше, но неожиданно остановился:
– Мы в управлении отреагировали на то, что с тобой случилось, не совсем адекватно при подобных обстоятельствах. Я, в частности, очень надеюсь, что ты вернешься в убойный отдел «Голливуда» и займешь там свое привычное место. А потому очень рассчитываю на положительные рекомендации доктора Хинойос, но понимаю, что сеансы в ПНС продлятся как минимум несколько недель.
– Доктор Хинойос именно так мне и сказала.
– Я это к тому, что если бы ты принес письменные извинения лейтенанту Паундсу, это значительно упростило бы решение вопроса. Дело в том, что, когда ты пройдешь курс психотерапии, мне придется добиваться согласия лейтенанта Паундса на твое возвращение в отдел. Конечно, я могу приказать ему и поставить на деле точку, но это не избавит тебя от придирок с его стороны в будущем. Было бы куда лучше, если бы он не воспринимал твое возвращение как личное оскорбление. Если бы обе стороны в этом вопросе проявили больше терпения, понимания и доброжелательности, все могло бы устроиться наилучшим образом.