Папаша Власий вздохнул, налил себе кружку ринта, выпил одним духом, крякнул и начал повествование.
Друг его, зажиточный горожанин по имени Сольвий Турр, когда-то начинал держателем доходного дома, доставшегося ему от отца, потом приобрел еще какую-то недвижимость, и еще… А когда получаемые от сдачи всего этого добра внаем средства позволили ему жить безбедно, поселился недалеко от города и занялся разведением собак. Породистых, разумеется.
– На сторожевых всегда спрос есть, – сказал папаша Власий, и я понимающе кивнула: чуть не за каждым забором по ночам мелькает здоровенная собачья тень, а то и не одна. – Господа охотничьих сильно уважают, а у Сольвия и гончие, и норные имеются… Он в них хорошо понимает, прямо чутье у него. Сам охотиться толком не охотился, зато таких егерей нанимает, чтоб собачек натаскали – господа потом за ними чуть в очереди не выстраиваются!..
Так и занимался этот человек своим делом: породы улучшал, – и дело это приносило ему немалый доход. Вот только недавно с ним неприятность случилась: одна из его собак напала на человека. Да не просто так…
– Так он и бойцовых разводил, что ли? – сказала я, когда Власий наконец описал, при каких обстоятельствах произошло нападение.
– В том-то и дело, что нет, госпожа Нарен! – Трактирщик ожесточенно комкал бороду в кулаке, так что я начала опасаться – не свалял бы он ее в войлок. – Никогда такого не было, не любит он этого дела, боев собачьих то есть. Вот только хозяин того пса клянется и божится, что у Сольвия его купил. И правда – тот один в округе таких разводит!
– А Сольвий что? – спросила я.
– А он уверяет, что в глаза не видел ни этого человека, ни этого пса, – угрюмо ответил Власий. – Он ведь на собаках сдвинутый малость, каждый щенок – как дитя родное, в абы какие руки не отдает! Проверит еще сперва, хорош ли будет хозяин, да потом и в гости наведаться может… Случай был: один умник сторожевого пса на цепь посадил, так Сольвий его назад силой забрал. Нельзя их все время на цепи держать, опасно – озлобится, кидаться начнет, потом только пришибить и останется!
– Документов, разумеется, нет, – уточнила я.
– У хозяина этого, чтоб ему пусто было, нету никаких бумаг, – кивнул трактирщик. – Но он-то говорит, будто их и не было. А такого быть не может, потому как у Сольвия строгий учет ведется. Говорю же, чистоту породы он блюдет, его ночью разбуди, спроси, какой линии такой-то кобель, мигом всех его предков перечислит!
– И при продаже, выходит, – задумчиво произнесла я, – этот ваш друг покупателю бумагу со своей подписью дает? Что собака действительно у него куплена, что она чистопородная… Так?
– Так. И у себя в книгах расписаться требует, – кивнул Власий. – Только бумага что – ее подделать можно…
– Но этот человек утверждает, что документов и не было, верно? Я бы поняла, если бы он утверждал, что потерял их… – Я помолчала. Идей пока не возникало. – Дальше что?
– А ничего пока, – хмуро ответил трактирщик. – Разбираются. Сольвий под стражей сидит. Хорошо, за псами его есть кому присмотреть, а то передохли бы!
– И чего вы от меня хотите? Что я должна доказать? – спросила я. – Что собаку покупали не у Сольвия, что ее хозяин лжет, или?..
– Все разом, госпожа Нарен, – Власий посмотрел на меня очень серьезно. – Потому как я нутром чую: Сольвия оболгать хотят. Кто и зачем, не знаю, но чую!
– Это нам очень знакомо… – пробормотала я. – Чуять и мы умеем… А расскажите-ка поподробнее, что за бои-то были? Разрешенные или нет?
– В том и дело, что нет, – вздохнул трактирщик, и я поморщилась.
Вообще-то собачьи бои в Арастене разрешены, но – по правилам. То бишь проводятся они в специально отведенных местах, противников разных весовых категорий выставлять запрещено, равно как чем-то опаивать, других животных, кроме собак, на площадку выпускать нельзя… Ну и бой идет до первой крови, конечно. Обходить запреты владельцы умеют, не без этого, такое и на скачках повсеместно случается, но особенно все-таки не зарываются.
А в Разбойном квартале процветают и запрещенные бои. Вот там-то уж чего только не увидишь… И, кстати, благородные господа и особенно почему-то дамы больше жалуют именно запрещенные!
Тем владельцам собак, кого поймают на месте преступления, грозит серьезное наказание, вплоть до тюремного заключения, а организаторам боев, бывает, и рудники светят. Вот только никого это не останавливает, азарт – штука серьезная! Да и деньги там крутятся немалые, насколько мне известно.
Итак, получается, что законопослушнейший с виду Сольвий Турр продал кому-то собаку, натасканную для боев. Либо продал щенка, а его после натаскали, это уже второй вопрос. И эта собака, как выходило по словам папаши Власия, вдруг отвлеклась от своего противника на площадке и бросилась на какую-то даму. Видно, слишком уж та азартно верещала!
– Сильно порвали-то ее? – спросила я между делом.
– Да не особо, – мрачно ответил Власий. – Зима же, она в шубе была. Руки выставить успела, до горла пес не добрался, оттащили. Вот что в синяках она вся – это да. И визгу было, говорят, на всю округу!
– Неудивительно… – хмыкнула я. Понимаю неизвестную даму: пришла проиграть или выиграть десяток аров, а тут на тебя собаки бросаются ни с того ни с сего! – А что, знатная женщина оказалась?
– Нейра вроде, – припомнил Власий. – Имени не говорят. Не хочет, значит, чтобы узнали, как она развлекается.
– А если она еще и замужняя, а туда с кавалером пошла… – подхватила я. – С этим ясно. Власий, а пса этого?..
– На месте прикончили, – понурился трактирщик. Собак он очень любил. – Боялись, бешеный…
– И как, проверили?
– Проверили, когда уж дело в сыскном открыли, – сказал Власий. – Сказали, не бешеный был пес.
– Но, может, это случайность? – предположила я. – Собака разъярена до предела, а тут перед носом кто-то руками замахал или закричал громко…
– В том и дело, госпожа Нарен, что пес к той дамочке хвостом оказался, грызлись они с другим! – Трактирщик налил себе еще ринта. – А потом, как расцепились, развернулся – и на нее!
– Очень любопытно… – Я действительно заинтересовалась. – А вы как-то очень хорошо обо всем осведомлены, Власий. Были там, что ли?
– Ну уж увольте, – решительно выставил он ладонь. – Такие забавы не по мне! Народ-то языками треплет, я уж все, что можно было, разузнал! Все-таки друга моего виноватят, не абы кого! Ну так что, госпожа Нарен?
– Пожалуй, посмотрим, что тут можно сделать, – кивнула я. – Но сперва я с Сольвием поговорю. А то если окажется, что он в этом деле замазан по самую макушку… Не возражайте! – осадила я трактирщика, собравшегося в очередной раз заверить меня в абсолютной непорочности своего приятеля. – Предпочитаю проверить все как следует. Но считайте, что предварительно мы договорились.
– Вот уж спасибо, госпожа Нарен! – обрадовался Власий. Рановато, на мой взгляд.