– Я люблю вас, – прошептала Грейс Луане. – Я люблю вас обеих. Я не выдержала бы, если б не вы… – Это была сущая правда. Они спасли ей жизнь.
Она поцеловала и Салли, которая, казалось, сильно смутилась.
– Только не делай глупостей! – бросила она девушке.
– Я напишу вам, – пообещала Грейс, но Салли отрицательно покачала головой. Она знала лучше. Немало таких, как Грейс, прошло через ее жизнь. Все кончалось сразу же после освобождения – вплоть до нового приговора.
– Не надо, – жестко отрубила Луана. – Не надо нам ничего о тебе знать. И считай, что ты нас не знаешь. Забудь нас. Иди – и живи. А это все… забудь, поскорее забудь, Грейс. Начни все сначала и не оглядывайся назад. Не тащи за собой прошлое…
– Вы мои подруги, – сказала Грейс со слезами на глазах, но безжалостная Луана вновь покачала головой:
– Нет, девочка. Мы – призраки. Мы – лишь твои воспоминания. Выбрось нас из головы раз и навсегда и радуйся, что выбралась отсюда. И не смей больше попадать сюда, слышишь? – Луана погрозила пальцем, а Грейс рассмеялась сквозь слезы. Да, многое из того, что сказала Луана, было воистину добрым советом, но Грейс не могла просто вот так позабыть их. Или именно это и следовало сделать? Оставить их позади и устремиться вперед?.. Как жаль, что невозможно спросить об этом Молли! – А теперь исчезни! – Луана легонько толкнула девушку в спину.
…И вот она уже выходит в ворота и направляется на остановку автобуса, идущего в город. А две женщины стоят у решетки и машут ей, вслед. Уже сев в автобус, Грейс махала им в окошко до тех пор, пока они не скрылись из глаз.
От Дуайта до Чикаго было меньше двух часов езды на автобусе. У Грейс было с собой сто долларов, которые ей выдали при освобождении. А Дэвид, прежде чем уехать, сообщил, что на ее имя открыт счет в банке.
Он прислал ей чековую книжку на пять тысяч долларов, но этих денег она клятвенно пообещала ему пока не трогать.
В Чикаго она поначалу растерялась – не знала, куда идти, где остановиться… Перед самым выходом на свободу ей сообщили имя офицера, регистрирующего условно освобожденных. Она обязана была в течение двух дней явиться к нему в контору. Ей дали его адрес и номер телефона. Звали его Луис Маркес. А одна из женщин еще в Дуайте объяснила Грейс, как найти дешевую гостиницу.
Автобусная станция в Чикаго находилась на углу улиц Рэндольф и Дирборн. Гостиницы, про которые ей говорили, находились всего в нескольких кварталах оттуда. Но когда Грейс увидела, что за люди ходят тут по улицам, ей расхотелось заходить в здание. Повсюду шныряли проститутки, неопрятные мужчины снимали номера на час, а на конторке администратора спокойно сидели два крупных таракана…
– На ночь, на день, на час? – смахивая рукой насекомых, спросил администратор. Даже в Дуайте не было так мерзопакостно. По крайней мере там было много чище.
– А… можно на неделю?
– Конечно. Шестьдесят пять баксов, – не моргнув глазом ответил он, и Грейс показалось, что это ужасно дорого. Но податься больше было некуда. Она сняла одноместный номер с ванной на четвертом этаже ровно на семь дней, а потом спустилась в надежде найти какой-нибудь ресторанчик и перекусить. Двое пьяных остановили ее и попросили на выпивку, а шлюха, одиноко стоящая на углу, оглядела Грейс с головы до ног, недоумевая, что этот ребенок тут делает. Знали бы они, что «ребенок» только что из Дуайта.
Но несмотря на всю мерзость здешнего бытия, Грейс рада была, что вновь на свободе. Как хорошо было снова бродить по улицам, глядеть в небо, запрокинув голову… Удивительно приятно было зайти в ресторан, в магазинчик, купить газету, просто проехаться на автобусе… Она весь вечер гуляла по Чикаго, и красота ночного города просто потрясла ее. И, повинуясь минутному романтическому настроению, она вернулась в гостиницу на такси.
Проститутки все еще разгуливали там, их «пасли» сутенеры, но Грейс не обращала на них внимания. Она взяла ключ и поднялась наверх. Потом заперла за собой дверь и принялась просматривать купленные газеты, ища объявления о приеме на работу. А на следующий же день она, с газетой в руках, пустилась на поиски.
Она зашла уже в три агентства по найму: везде интересовались ее опытом работы, спрашивали, где она служила прежде, кем была… Она рассказала, что родом из Ватсеки, что закончила колледж, а потом – курсы машинописи, стенографии и делопроизводства. Она честно признавалась, что у нее опыта вовсе никакого, а следовательно, нет и рекомендаций. На это ей ответили, что без всего этого помочь ей ничем не могут. По крайней мере на место секретарши рассчитывать она не могла. Вот разве что официантки или младшей продавщицы. В двадцать лет, без опыта и рекомендаций, Грейс не представляла для работодателей никакого интереса – об этом ей так прямо и сказали.
– А вы не подумывали о карьере фотомодели? – спросили Грейс во втором агентстве. Из чистой любезности женщина черкнула на листке два адреса. – Это агентства фотомоделей. Может, вы поговорите там… Ваша внешность должна их заинтересовать.
Она улыбнулась Грейс и пообещала позвонить ей в гостиницу, если появится какое-нибудь стоящее предложение для девушки, не имеющей опыта, но не хотела слишком ее обнадеживать.
Потом Грейс двинулась прямиком к офицеру, призванному осуществлять надзор за условно освобожденными, который должен был зарегистрировать ее прибытие. И тут ей показалось, что она снова в Дуайте – нет, пожалуй, даже хуже… Это было предельно унизительно, и рядом не было ни Луаны, ни Салли.
Луис Маркес оказался низеньким жирным человечком с бегающими глазками-бусинками, редеющими волосами и масляными усиками. Увидев входящую Грейс, он позабыл про все свои дела и уставился на нее в недоумении. Никогда еще девушка с такой внешностью не переступала порога его конторы. Он общался в основном с наркоманками, проститутками, реже – с маклерами и перекупщиками краденого. Девушки ее лет попадались редко, да еще к тому же осужденные за столь тяжкое преступление, и ко всему прочему, столь изысканно красивые, как Грейс.
К тому времени она уже купила себе несколько юбок, строгое темно-синее платье – специально для поисков работы и черный пиджак с розовым шелковым воротником.
К Маркесу Грейс явилась в темно-синем платье, потому что целый день, с утра, бегала по агентствам, и ноги ее отчаянно ныли после дня ходьбы на высоких каблуках.
– Чем могу быть полезен? – Он был и озадачен, и заинтригован. Он не сомневался, что девушка ошиблась дверью. Но это его даже обрадовало – он рад был отвлечься от нудного перебирания бумаг.
– Мистер Маркес?
– Да, это я. Чем могу служить? – Глаза его алчно блеснули – он еще не верил своему счастью. Глаза его расширились, когда девушка, порывшись в сумочке, извлекла оттуда так хорошо знакомые ему бланки. Он бегло просмотрел их, потом не веря своим глазам уставился на нее: – Вы были в Дуайте?